Все-таки здесь явно преступление на бытовой почве. Это Хункелер понял сразу. Следов борьбы нет. Стало быть, г-жа Эрни наверняка знала убийцу. Далее, с защитным жалюзи определенно что-то не так. Преступник (или преступница) проник в помещение отнюдь не через окно, хотя осколки стекла лежат внутри. Разве что жалюзи было поднято. Но в таком случае — если стекло разбито снаружи — кто-нибудь наверняка бы слышал звон.
Пока что Хункелера не интересовало, кто именно совершил убийство. Подозреваемых в окружении практики хватало с избытком. Кой-кого назвала г-жа Цбинден, будут и другие. Версий наберется множество, но в ходе дознания почти все они отпадут сами собой. И в конце концов появится твердое подозрение, по крайней мере он на это надеялся.
Действовать агрессивно нет смысла. Таким манером только разрушишь тонкую вязь взаимоотношений, которая выявляется исподволь, потихоньку. Надо подождать, спокойно и терпеливо, послушать, присмотреться.
Комиссар снова воспрянул духом. Он знал, какой выберет путь. И лето себе испортить не даст. А в нужное время обязательно будет в нужном месте.
Еще раз вдохнув аромат липы, Хункелер расплатился и зашагал через знойный город в сторону Рейна.
Почти в полдень он добрался до купальни Санкт-Йоханн. Солидная вековая постройка на чугунных опорах, возведенная прямо над Рейном, — с кабинками, верандами-соляриями и столиками, за которыми можно выпить кофейку и съесть сосиску с картофельным салатом. Как здешний завсегдатай Хункелер имел персональный шкафчик с ключом.
Надев плавки, он вышел на улицу и зашагал вверх по берегу. Раскаленный асфальт больно обжигал подошвы, но к этому он привык. Ему нравилось идти вдоль реки: справа тянулись старинные дома предместья Санкт-Йоханн, слева — одетый камнем крутой откос, меж плитами которого росли маргаритки и просвирник. Зеленая гладь Рейна, стремящего свои воды в долину, на другой стороне — темные деревья. Уголок дикой природы посреди города, и он сам — полуголый дикарь на вольной охотничьей тропе, правда тонконогий и с изрядным брюшком.
Хункелер миновал мост Миттлере-брюкке, по которому катил полуденный поток машин, прошел вверх по Рейншпрунгу, мимо кучки японских туристов, которые вежливо, сдержанно посмотрели на него, и он тотчас ощутил себя этакой городской достопримечательностью.
У Собора он бросил беглый взгляд на Колесо жизни над Галловыми воротами. Одних оно возносило вверх, к счастью, других увлекало вниз, к бедствиям. Мне везет, подумал он, у меня есть деньги, и любимая женщина, и прохладный домик в Эльзасе. А вот Кристе Эрни не повезло. Ему вспомнились ее открытые мертвые глаза.