— Мадам Бессе не обрадуется, — сказал Макс, и Стефани тут же почувствовала, что, несмотря на непринужденный тон, которым он произнес эти слова, направление, которое приняла их беседа, было ему не по душе.
— Я бы с удовольствием попробовала, — не глядя на Макса, решительно ответила она. — С превеликим удовольствием.
— Тогда так и сделаем. Если мы будем встречаться утром, два раза в неделю, этого будет достаточно? Как вы считаете?
Она печально улыбнулась.
— У меня масса свободного времени, и это было бы здорово. Но мне не хотелось бы, чтобы мадам Бессе узнала, что я лишилась своей памяти.
— А вы не могли бы дать ей отгул на день?
— Ах, да, отличная мысль. Скажу ей, что дважды в неделю, по утрам она может быть свободна. Ой… — Она посмотрела на Макса. — Извини. Ты не против? Мы ведь можем позволить себе, чтобы у мадам Бессе дважды в неделю, по утрам был отгул, не так ли?
— Конечно, если тебя это обрадует.
— Спасибо, — сказала Стефани, и все сделали вид, будто не обратили внимания, что дважды во время обеда она обращалась к Максу за разрешением, словно на самом деле была ребенком.
Робер поднялся.
— Мне пора. Спасибо за обед, он был превосходен. Нам надо определиться, по каким дням мы утром будем…
— А почему вы ни словом не обмолвились о Боге? — внезапно спросила его Стефани. — Если вы хотели помочь людям обрести свое «я», то могли бы стать психотерапевтом или психологом, вам совсем не обязательно было становиться священником.
Он снова уселся на свое место.
— Вы знакомы с работой психотерапевтов и психологов?
— Да, пожалуй, знакома.
— Уверен, что вы скромничаете. Ну что ж, вам хочется узнать, что я думаю о Боге. Давным-давно, в Древние времена, когда люди пытались составить карту земного шара, они изображали на ней все, что видели во время плаваний на судах под парусом вдоль побережья разных стран, но без аэропланов не знали всего, что могли знать. Поэтому оставшаяся часть карты представляла собой пустое место. На ней рисовали драконов и прочих огнедышащих животных и выводили надпись: в тех местах, о которых ничего не известно, надо рисовать нечто такое, что наводит ужас. Совершив убийство, я понял, что ничего не знаю, и весь мир теперь внушал мне ужас. А единственный доступный мне способ продолжать жить, несмотря на незнание и терзавшие меня страхи, состоял в том, чтобы признать наличие тайн, сопровождающих нас на жизненном пути, которые, может статься, так и останутся для нас неразгаданными. Людям нравится думать, что они все понимают, если у них для этого достаточно времени и средств. Но это, конечно же, не так. Поэтому я поверил в существование великой тайны, благодаря которой люди — уникальные в своем роде создания. Подобно своим предшественникам, жившим на разных этапах развития человечества, я дал этой тайне имя Бога. В этом имени заключены все непознанные обстоятельства, все силы и потенциальные возможности, делающие нас такими, какие мы есть, все посещающие нас страхи, мечты и кошмарные видения, любовь, которую мы отдаем и которую принимаем с такой благодарностью, дух, который позволяет нам совершенствоваться, если только нам удается распознать его, а если нет — нас ждет падение. Я не мог бы ни разобраться в самом себе, ни помогать в этом другим, не признавая, что этой тайне подчинена вся моя жизнь. Похоже, психотерапевтам и психологам такое под силу. Мне известно, что многие из них отличаются редкой чуткостью и профессионализмом, избрав столь полезную профессию. У меня этого нет. Я ответил на ваш вопрос?