Неожиданно блеснуло небольшое озеро. Потом они стали попадаться всё чаще. Неужели мы летим к морю?.. Но, нет! Через два часа снова начался подъем почвы, и мы опять увидели уже знакомую песчаную пустыню.
— Сергей Александрович! — сказал Белопольский. — По-моему, надо вернуться и опустить корабль где-нибудь в районе озер.
— Посмотрим, что будет дальше. Мы видели только незначительную часть местности. Такие впадины должны еще встретиться.
Слова нашего капитана оправдались только через четыре часа. Всё это время мы видели одну и ту же картину — бесконечную унылую пустыню. По-видимому, на Марсе совершенно не было ни гор, ни даже холмов. Виденная нами впадина имела настолько незначительную глубину при ширине более тысячи километров, что никак не могла изменить впечатление, что поверхность планеты гладкая, как биллиардный шар. Возможно, что в давно прошедшие времена на Марсе были горы, но неустанная работа ветров и дождей, которые тоже могли быть, когда-то сгладила и выровняла их так, что к настоящему времени не осталось ни малейшего следа былых возвышенностей.
Солнце медленно опускалось к горизонту. Скоро наступит ночь. Первая ночь для нас за шесть месяцев. Ночь на чужой планете…
Чужой?!. Но кому же принадлежит она?..
Ни малейших признаков живых существ мы не видели.
Но, может быть, там, где низко по «земле» стелются еще незнакомые нам растения, таится от наших глаз жизнь обитателей Марса. Это мы узнаем, когда корабль будет на поверхности.
— Мы должны опуститься до наступления ночи, — сказал Камов.
На исходе седьмого часа полета появились признаки близости новой впадины. Всё больше и больше попадалось растительных оазисов на желто-буром фоне пустыни. Потом местность стала понижаться, появились озера.
Солнце стояло уже совсем низко над горизонтом, когда Камов принял решение прекратить полет.
Скорость стала замедляться. Корабль описывал широкие круги над выбранным местом, постепенно опускаясь всё ниже и ниже. Гул двигателей становился всё тише. Почувствовалось содрогание корпуса.
Наступила решительная и самая опасная минута полета. Звездолет весом в десятки тонн, на малой скорости, с трудом держался в разреженной атмосфере Марса. Каждую секунду он мог рухнуть вниз.
Камов не отрывал глаз от перископа. Его руки уверенно оперировали рукоятками и кнопками пульта.
Вот мы уже в пятидесяти метрах от поверхности.
Внезапно скорость увеличилась. Притяжение планеты преодолело инерцию полета. Планируя на крыльях, корабль плавно пошел вниз. Двигатели прекратили работу.
Раздался скрежещущий звук.