Мимо меня проплывали здания, которые я не могу описать, поскольку не могла даже понять, что это за здания и как они выглядят. То есть, постройки я видела, но не воспринимала их умом. Минут через десять карета свернула в неширокую улочку, по обе стороны которой стояли чистенькие аккуратненькие двухэтажные беленькие домики. Возле одного из них ландо остановилось. Невысокий белоснежный заборчик ограждал небольшой участок, примерно на четыре сотки. Ровненько высаженные цветы в клумбочках рассыпались вокруг центрально расположенного дома. Дверь открылась, навстречу мне вышел мужчина сорока пяти лет, в дверях меня ожидала женщина, лет около сорока, одеты они были в белые одежды.
— Добро пожаловать, — приветливо и радушно улыбаясь, они пригласили меня внутрь.
Светлая мебель в доме была скромной, но очень добротной и приятной. Женщина предложила напиться из кружечки матового стекла с наложенным узором. Вода у них в доме была такой же, как и в домике на берегу — чистой, свежей, прохладной и бодрящей. Затем мы сели за стол и несколько минут просто смотрели друг на друга. В Раи нет такого многословия, как на земле, там каждое слово — на вес золота. По сравнению с ними мы просто трещотки. В каждое слово в Раи вкладывается такой смысл, какой мы можем вложить минут в пятнадцать нашего земного разговора. Женщина сказала с очень большой теплотой в голосе:
— ты наша родная.
— По какой же линии, матери или отца? — задумалась я, внутренний голос сказал:
— Елизавета.
Возможно, подумала я, что это родители моей бабушки.
— Как вы живете? — спросила я.
Со счастьем в глазах они посмотрели друг на друга и ответили спокойно, с восхищением:
— В любви.
— Вы ходите молиться в Храм, что на пристани? — спросила я снова.
— Да, мы ходим на службу утром и вечером, — ответила женщина.
В доме у моих родственников все дышало радостью, умиротворением, нежностью, любовью, человеческим теплом и полной безмятежностью. Вскоре я почувствовала, что пора уходить. Просто так я уйти не могла и мысленно обратилась ко Пресвятой Богородице с просьбой:
— Можно ли что-нибудь подарить этим людям.
— Можно, — разрешила Царица Небесная
— Зернышко? — спросила я.
— Нет.
— Камушек?
— Да.
Наугад я вытащила крупный изумруд неземной красоты. Еще в моей руке он начал пульсировать изнутри нежным зеленым светом. С большим благоговением женщина приняла подарок — они обрадовались ему, как могут радоваться только дети. Камень представлял для них какую-то необыкновенную ценность, и я не могла понять какую именно, пока не увидела, как бережно женщина поднесла изумруд к иконе Пресвятой Богородицы в красном углу и положила его на полочку. Вспыхнув, камень засветился нежным и ярким зеленоватым светом, как лампадка. Очарованные, мои родственники смотрели на это чудо, а мне пришлось попрощаться и уйти. Уходила я, испытывая легкую грусть от расставания. Общение произвело на меня неизгладимое впечатление. Поразило, насколько эти люди были безмятежны и добродушны, их не интересовало ничего, кроме меня — они не разглядывали ни меня, ни моей одежды, хотя одета я была незаслуженно дорого. Их интересовала только я. Это было, как в детстве, когда не видишь ничего, кроме отношений с людьми.