Мишина хозяйка, пышнотелая бабенка, встретила кокетливой улыбкой, обнажив широкую щель между кривыми верхними зубами:
— А вас ждут.
Корсаков насторожился. А Костя беспечно спросил:
— Кто? Сродственник мой или седьмая вода на киселе?
— Да, грит, знакомец ваш. — Хозяйка пригласила их в Мишину комнату: — Сами посмотрите.
За столом сидел мужик лет под шестьдесят, а то и более; с редкими сединами, еще крепкий, даже могутный. Увидев с Костей незнакомого человека, он обмер.
— Да ты не дрейфь, хозяин это мой. Василием зовут, — представил Корсакова Костя. — У него основная казна наша… А это Герасим Балаков, дядя Агапа Балакова. Тот ко мне ночью прискакал, приглашал к себе. Платины аж фунт обещал! Да я сказал, что мне с вами посоветоваться надо. Хозяин все же вы. Так чо, Герасим Иванович, по поручению племяша своего?..
— Да я… Это самое… — нерешительно и невразумительно начал Герасим, — к Агапу… зову… Это самое… Фунт привезли… Это самое… Ей-богу!
Костя с Корсаковым переглянулись.
— Придем, придем. Обязательно. Ждите нас в десять часов утра. Ты иди, а мы еще к одной бабе заскочим, — Костя махнул в сторону окна.
— А не обманешь? Это самое… Деньжата при себе? — поднялся Герасим.
— О, какой ты недовера! Я ж тебе говорил, что у меня 80 червонцев, а у Васи, — Костя указал на Корсакова, — двести двадцать. Мало будет — еще появятся… Не на один фунт хватит. Показать?
— Не… Ну дак… Это самое… Ждем.. Это самое… — И Герасим вперевалку двинулся к выходу.
Когда он вышел, Костя смущенно протянул:
— Вы уж не обессудьте, что я вас, Владимир Семенович, Васей кличу. Для конспирации.
— Для конспирации хоть чертом зови. Не стесняйся, — улыбнулся Корсаков. — Молодчага, умело действуешь, не ошибся я в тебе.
…У Агапа их ждали. Кто-то, видимо, таился за воротами и смотрел в щелочку. Не успел Костя постучать, как их впустили.
Корсаков кивнул Косте головой: мол, иди, а я посижу на лавочке у ворот. Для подстраховки.
Июньское солнце припекало. На небе ни облачка. «Сейчас бы искупаться! — Корсаков потер ладонью грудь. — Да нет, для меня рановато. Вода в речках не согрелась как следует».
При мысли о воде нестерпимо захотелось пить. Во рту пересохло.
Скрипнула калитка. Вышел Герасим Балаков, оглядел пустынную улицу:
— Ты… Это самое… Чего тут расселся?.. Это самое… Жарко ведь… Заходь во двор.
Двор был крытым. «Старообрядцы строили», — отметил Корсаков и напрягся: Герасим запер калитку на громадную задвижку. Створы ворот были закрыты на толстенный брус, продетый через вбитые в столбы скобы. К тому же ворота подпирало бревнышко — целая сосна!