А в Карелии в то время была заваруха похлеще савинковских налетов на Псковщину. Восстали кулаки, требуя присоединения к Финляндии. На помощь им, смяв наши пограничные посты, пришли регулярные белофинские войска. Пять тысяч человек! Сытых, обутых, вооруженных до зубов!
Напутствие перед расставанием было кратким:
— Ты политически развит. Тонко понимаешь задачи ВЧК, предан делу, показал свои способности в разведке. Пора тебе доверять более ответственный пост. Работай, да не подводи меня.
Ногин не подвел Матсона.
И вот уже второй год они снова работают вместе — в Свердловске. Теперь и у Матсона, и у Ногина одинаковые знаки на груди — «Почетный чекист», введенные в честь пятилетия ВЧК-ОГПУ.
Такой знак под номером один носил Феликс Эдмундович Дзержинский.
Ногин был благодарен судьбе за то, что она позволила ему не раз встречаться с Дзержинским.
Не всегда эти встречи были приятными.
Однажды Феликс Эдмундович встретил его пристальным, строгим взглядом, чуть приподняв густые брови, отчего на высоком лбу резко прочертились две длинные, глубокие, продольные морщины.
Ногин понимал, что он совершил страшный проступок, когда оставил свой пост в Грузии и самовольно уехал в столицу — к Дзержинскому. Это было в 1922 году. Ногин несколько месяцев проработал под началом Берии. И увидел, что тот нарушает все чекистские принципы. Он попытался с ним поговорить. Берия властно оборвал его:
— Вы латыш, Грузию я знаю лучше вас. Идите, занимайтесь своим делом!
Ногин не выдержал. Лишь Дзержинский мог повлиять на властолюбивого Берию.
Феликс Эдмундович увидел, что Ногин волнуется.
— Садитесь… Рассказывайте.
Он внимательно, не перебивая, выслушал Ногина, закурил.
— Разберемся, — выдохнул он дым и закашлялся, — поправим… — И неожиданно резко погасил папиросу, смяв ее в пепельнице.
— Но вы, товарищ Ногин, поступили как мальчишка! Как вы смели оставить свой пост без приказа? Еще один такой поступок — и вам придется уйти из ЧК! На первый раз — десять суток домашнего ареста! Идите и все обдумайте!
Мысленно Ногин уже простился тогда с чекистской работой. Но его вызвали на коллегию ВЧК и… назначили начальником одного из самых крупных отделов в центральном аппарате — по борьбе с контрреволюционными партиями.
До сих пор на столе у Ногина стоит фотография первого чекиста с дарственной надписью.
Ногин с болью вспомнил о скоропостижной смерти Дзержинского после страстной речи на заседании ЦК партии.
В тот день Ногин видел, как, отвернувшись к окну, плакал старый заслуженный чекист. Ногин хотел пройти мимо, чтобы не смущать товарища. Но он обернулся на шаги: