Мрак и ужас, едрешкин корень! Убогая деревянная конструкция, передающая усилие с водяного колеса на четыре, сейчас лишенные ударных частей, молота. О том, что здесь чем-то очень тяжелым лупили по разогретому металлу, можно было догадаться только по наличествующим наковальням. Ну и по запаху, конечно. В заводских цехах всегда имеется особый, ни на что не похожий аромат горячего железа и пламени.
Холодная домна – а чем еще могла быть здоровенная, прямо-таки – сказочных размеров печка – вызывала уныние. Я и близко подходить не стал. Понятия не имел – на что там нужно было смотреть, чтоб оценить уровень оснащенности практически средневекового заводика. А вот испачкаться в саже, которой там было покрыто абсолютно все – можно было легко.
Сбоку, какая-то чудная конструкция. Несколько железных или чугунных плит, поставленных на попа, как костяшки домино. И с дырками, будто кто-то стрелял в "костяшки" из крупнокалиберного пулемета. Так и не отгадав предназначение этих штуковин, вышел.
От отдельного строения, тоже оснащенного приводами, шел стойкий запах опилок, пыли и смолы. Лесопилка. И, похоже, остановленная вместе с заводом. Как и пристроенная сбоку мельница. Эти-то зачем закрыли? Я еще могу понять почему потушили домну. Иссякло месторождение железа, или возить руду стало далеко и дорого. Но что, люди перестали молоть зерно и пользоваться досками? А рабочим какой-никакой, а приработок…
Диверсия, или преступная халатность?
На тракте, где я оставил лошадь, казаки веселились. Гоняли нагайками по лугу троих мужиков в коричневых мундирах Горной стражи. Ну, чисто дети. На минуту без присмотра нельзя оставить…
— Что случилось? — спросил оставленного у лошадей коновода.
— Борзые, ваше превосходительство, — пожал плечами казак. — Уставу не ведают. Учить надобно.
— Не поубивайте только, — застрожился я. Нагайка – неприятная штуковина, легко способная привести к летальному исходу.
Можно было конечно остановиться на постой в Томском, но я не захотел. Решил, что нужно соблюсти некоторую дистанцию. Помощь помощью, а сядут на шею и ноги свесят. У русских – это легко и непринужденно получается…
Блин, похоже, это не моя мысль, а Германа. Раньше-то я легко отличал его шепот от своих размышлений, а эту только по совершенной ее несуразности, выловил. Как же он, мой мозговой партизан, сумел-то? Эй! Чего молчишь?
Лагерь обустроили к северу от села, на берегу, выше по течению реки. До леса было далековато – не меньше версты. На обширном лугу не осталось даже пней – все выкорчевали на древесный уголь. Так что за топливом для костров сотник отправил верховых, а сам поехал в селение, искать старосту.