— Уходишь, дорогой? — спросила из кухни Шэндон Фитцвильям, его жена. — Когда тебя ждать?
— За час вряд ли управлюсь, — мрачно ответил он старинной семейной шуткой.
От того, что ему пришлось больше четверти часа ждать, пока подъедет машина, за рулем которой сидел Пател, его непосредственный подчиненный и личный водитель, настроение инспектора, понятно, не улучшилось. Как всегда, от Патела исходил сильнейший запах карри, из-за которого в крохотном «BMW» было просто нечем дышать. И еще хуже у него на душе сделалось, когда темное лицо молодого человека расплылось в широкой улыбке, как будто он был донельзя доволен тем, что прервал вечерний отдых своего начальника:
— В Британский музей, сэ-ар?
Фитцвильям проглотил просившийся на язык резкий ответ, так как хорошо знал: Патела никакой колкостью не прошибешь.
— Да, да. В музей.
Два квартала по Грейт-Рассел-сквер и Монтегю-плейс и вся Рассел-сквер были огорожены широкой желтой лентой. Сквер перед музеем был залит слепящим светом фар и прожекторов, а по бокам яростно переливались красным и синим мигалки полицейских машин. Так что о свершившемся преступлении из жителей Блумсберри могли не знать только слепые и глухие.
Внутри поставили кордон из полицейских, не позволявший никому из присутствовавших покинуть здание, — классический пример того, как в конюшне устанавливают усиленный караул после того, как лошадей свели. Двое полицейских, расположившихся за маленьким столиком под стеной огромного крытого двора, записывали фамилии и адреса возможных свидетелей, допрос которых должен был растянуться на несколько дней.
— Где мистер Рейлли? — спросил Фитцвильям у одного из констеблей, охранявших двери.
Тот указал пальцем:
— Вот он, сэр, совсем рядом.
Инспектор никогда еще не видел этого человека воочию, но хорошо помнил его лицо и по съемкам телекамер в Хитроу, и по запросу на розыск, поступившему к нему когда-то из-за границы. И сразу узнал его — он сидел возле коренастой рыжеволосой женщины в полицейской форме, записывавшей его слова.
Американец был не настолько высок ростом, как представлял его себе инспектор, — до двух метров ему порядком не хватало. Темные волосы с заметной проседью на висках. Его смокинг был, по всей видимости, сшит на заказ — очень уж хорошо сидел. Он спокойно, не спеша, отвечал на вопросы, похоже нисколько не переживая из-за того, что только что убил человека. Копьем, если те, кто докладывал Фитцвильяму, ничего не перепутали.
Стоявший рядом с ним адвокат-еврей Аннулевиц, невзирая на надписи, запрещающие курить, сжимал в зубах трубку. Невысокий, лысый и полноватый. Фитцвильям подумал, что отношения этих людей вряд ли ограничиваются общностью адвокатской профессии. Именно рядом с домом Аннулевица Рейлли однажды убил двух так и оставшихся неопознанными преступников. Инспектор не сомневался, что это было делом его рук, хотя доказать ничего не удалось. Через пару лет Рейлли умудрился удрать из служебного кабинета Аннулевица в Темпл-баре, оставив людей Фитцвильяма с длиннющим носом…