- Форт Петр, - сказал он. - У них рвутся мины.
- Знаю, - кивнула головой Ирина и задумалась. Перед ней с фуражкой в руках стоял исключительно хороший парень. Светлоглазый, светловолосый и без всякого клешного шика. Кем он мог быть до службы?
- Вызнаете, что такое джокерное мучение? - вдруг спросила она.
- Никак нет, - ответил он, густо краснея.
2
Верблюд взял свои карты и, медленно выжимая одну за другой, стал их просматривать. Кривцов свои развернул сразу, развернув, пересортировал, а потом, точно примериваясь, два раза осмотрел ставки на столе. Он был плохим игроком.
- Джокерное мучение? - спросил старший артиллерист Поздеев, человек с темным, покерным лицом.
- Не разрешаю, - ответил Кривцов.
- Пять, - заявил Верблюд, и стол вздрогнул от гулкого удара снизу.
- Здорово, - сказал механик Лебри. - А что будет, когда рванет тротил?
- Будет много здоровее, - ответил минер Растопчин.
- И еще пять, - подтвердил Поздеев.
Этот разговор происходил на Горячем Поле, в номере седьмом. Не на известной неспокойным населением площади островного города, а на другом Горячем Поле, на поперечном коридоре над турбинами последнего линейного корабля, действительно горячем от этих турбин.
Седьмой номер, следовательно, был не домом, а каютой, и в нем собрались последние покеристы. Хозяин его, прозванный Верблюдом, вахтенный начальник Алексеев, всегда держал открытой свою гостеприимную дверь гофрированной стали, тем самым преследуя не только вентиляционные, но и политические цели.
Разве можно было заподозрить в азарте сидящих в открытой каюте, играющих в игру, явно непохожую на железку, называемую "викжель", или на двадцать одно, и расплачивающихся круглыми медными номерками четвертой роты? Разве можно было угадать, что каждый такой номерок стоил пять рублей - ровно столько же, сколько два десятка "Гражданских" папирос?
И покер шел по кругу упорной борьбой тяжелых комбинаций, длительным разрешением обязательных игр, блефами, полным напряжением и суррогатом подлинной жизни.
3
Мешок, который Демин, выходя из подъезда, вскинул на плечи, был очень легок. Мне нравится в Демине, что он жил и мыслил не желудком и жизнь его отнюдь не нуждалась в подмене суррогатами. Мне приятно, что ему был неизвестен термин "джокерное мучение".
Мешок был легок, и, взвалив его на плечи, Демин улыбнулся. Дурак, как есть дурак, ч что только командирская сестра о нем подумала!
Он недоуменно покачал головой и вдруг ощутил необходимость еще хоть раз ее повидать. Только бы придумать, по какому делу к ней зайти.