Время тянулось медленно. А может, мне просто так казалось. Я услышала, как открылась кухонная дверь, и Наташкино бормотание: «Главное – нагнуться… – Потом голос подруги решительно окреп: – Ну, думаю, провалилась! Мы там носимся, кастрюлями гремим, а она…» Тут Наташка заметила мою отрешенную от всего материального мира физиономию и осторожно повернула голову в сторону соседского палисадника.
Вот за что я обожаю свою подругу, так это за умение мгновенно принять правильное решение и не мешкая его осуществить. Ее испуганный крик «Мама!» раздался только тогда, когда мы с ней с разгону и в последний раз в этой избе врезались лбами в притолоку кухонной двери, после чего тихо осели на пол. Ей хватило и секунды, чтобы оценить привидение по заслугам, рвануть меня за руку и помочь впечататься… ну, не стоит вспоминать неприятное мгновение. Правда, напрашивался и один хороший вывод – раньше строили на века… Покосившийся двор не в счет. Он в таком состоянии еще триста лет и три года простоит.
Татьяна суетилась между нами с примочками. Очевидно, Наташкин лоб оказался крепче, поскольку именно от нее исходило мудрое решение – достать из сумки-холодильника мороженых кур.
– Как чувствовала, – похвалила себя подруга, – две штуки купила…
Этих кур и приложили к покрасневшим лбам. Денька совсем одурела. Слетав пару раз на двор, уселась на полу среди тазиков, мисочек, плошечек и кастрюль и глаз не отрывала от нас с Натальей. Переступая с лапы на лапу, тихонько повизгивала и потягивала носом воздух.
– Это она носом привидение чует, – простонала Наталья. – У животных на них глаз наметан.
Спорить с подругой не хотелось. Хотя если Денька унюхала привидение носом, то при чем тут глаз?
– Какое привидение? – озадачилась Танюшка.
Не хотелось ее пугать, но пришлось вкратце рассказать ей о неопознанном стоячем объекте. Лучше уж предупредить. На всякий случай. Танюшка неожиданно расхохоталась. У меня слетела со лба курица. Даже она возмутилась. Наташка обиделась. Вместе со своей сказочной птицей. Татьяна сразу оборвала смех, но он предательски давал о себе знать прорывавшимся хихиканьем.
– Да это ж Маруська! – воскликнула она так, как будто с этой Маруськой мы провели большую часть своей жизни. – Тети Лидина дочка. У нее это с детства. Про лунатиков слышали? – Мы молчали, догадываясь, что лететь на встречу… с морожеными курами столь поспешно, пожалуй, не стоило. – Она частенько во сне выходит на улицу с простыней и подушкой, расстилает простынку на изгороди в одном и том же месте, пристраивает подушку, прислоняется и стоя спит. Раньше, когда маленькая была, тетя Лида ее караулила по ночам, а теперь только резиновые сапожки у выхода ставит. Чтобы Маруська ноги не намочила. Она сама домой идет, как замерзнет… Тетя Лида замучилась ее по врачам таскать. Ничего не помогало. Только когда замуж вышла, закидонов поубавилось. Но муж с ней не долго прожил. Укатил в город. Еще бабушка говорила, что она его почти каждую ночь старалась взнуздать, как лошадь. Он, естественно, брыкался, а она с закрытыми глазами уговаривала: «Звездка, Звездка, тихо, милая, тихо…»