И этот человек, он никогда не думает ни про какой презерватив, особенно в филармонии. Там можно прикрыть глаза рукой – все подумают, что ты ужасный меломан и слушаешь музыку с закрытыми глазами, а ты в это время можешь спокойно поплакать.
8 декабря, суббота
…Ходила с Максимом в филармонию. Дебюсси, Чайковский. Чайковскому покровительствовала Надежда фон Мекк, посылала ему деньги, а он никогда ее не видел – это все знают. Но Максим, как всегда, знает больше, чем все. В антракте Макс сказал:
– У этой женщины в каждом шкафу было по композитору. Она переписывалась с Чайковским, а в это же время Дебюсси давал уроки ее детям.
Мне всегда кажется странным, что какие-нибудь великие люди жили в одно время и могли запросто встретиться в магазине, в гостях или у Надежды фон Мекк.
Еще Макс сказал: Чайковский всю жизнь боялся, что у него может отвалиться голова, поэтому, когда он дирижировал оркестром, он на всякий случай придерживал голову рукой.
Все второе отделение я представляла, как у Надежды фон Мекк из каждого шкафа сыпались композиторы – Штраус, Григ, Бетховен и др. И наблюдала за дирижером – он не боялся, что у него отвалится голова, и дирижировал двумя руками.
Когда мы шли домой, Макс сказал: «С Полиной меня не связывает ничего, ни несколько лет в Америке, ни даже Юлька, она для меня сама по себе. А нас с тобой связывает все – Питер, улицы, мои стихи…» И прочитал:
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому что я томлюсь с другими.
Это уж точно не его стихи, а Анненского. Анненский – единственное утешение во всех моих горестях. Приятно же быть Одной Звездой!..
Проверяла свой уровень психологического комфорта Алениным прибором. Настроение по-прежнему плохое, прибор по-прежнему неисправен – голубая полоска.