* * *
Григорий Павлович занялся выполнением всяких дел по приготовлению дома и постепенно познакомился то с тем, то с другим обывателем улицы. И к прежней хозяйке частенько заходил и разговаривал.
Так однажды, зайдя к ней спросить, где можно заказать стекольщика, Григорий Павлович был приглашен Анной Михайловной к столу.
– Григорий Павлович, заходите, я вам очень рада. Продвигаются ваши дела? Здорова ли жена? Отобедайте вместе с нами, заодно и хозяйку помянем. Варваре Ивановне сегодня год, как она умерла. Садитесь, будьте гостем.
На столе стоял штоф водки, графин с наливкой, пироги, соленья. Дымилась картошка. И очень вкусно пахло жареным мясом. И еще две женщины сидели за столом. От такого вида, и запаха отказаться было тяжело. Да и дело то житейское.
– Не стесняйтесь, располагайтесь. И хозяйка налила всем по рюмке водки, которые были выпиты. И после некоторого молчания, разговор понемногу, завязался.
– Так вы приходитесь племянницей той хозяйки – спросил Григорий Павлович?
– Да нет, прямого родства у нас нет, но, моя мама была с ней дружна. И к тому же Варвара Ивановна, была одинокая женщина. Вот мы и были для нее как родные. Ведь иногда сосед, лучше, чем родственник.
– Да и такое бывает! – сказал Григорий Павлович.
– Я видела, вы тут ночевать с семьей оставались. Как переночевали? – спросила Анна Михайловна, ласковым голосом. А ее подруги вытянули шеи и затаили дыхание.
– Прекрасно, прекрасно Анна Михайловна. Григорий Павлович не хотел рассказывать о ночных страхах детей.
– И ничего вас не беспокоило?
– А что может беспокоить, Анна Михайловна?
– Да может, мыши, или кошки, у нас их здесь право много, – сказала уклончиво Анна Михайловна.
– Да ну что вы, все спали мертвым сном. Дети набегались, а взрослые от переезда устали. Вот все и спали без задних ног.
– Ну, вот и хорошо – улыбнулась Анна Михайловна.
– А что хозяйка, хорошая женщина была? – спросил как бы по ходу разговора Григорий Павлович.
– Прекрасная! Добрая! Бывало, я маленькая была, она мне все кукол покупала, да чаем с вареньем и ватрушками поила. Мужа у нее никогда не было. Всю жизнь одна прожила.
– Грустно, – говорит, – Аннушка. Вся жизнь прошла, а никого со мной родного рядом нет. И никому я не нужна. Но сама я виновата, а поэтому что жаловаться!? Видно это мне за мои грехи.
– А что был на ней какой грех? – спросил Григорий Павлович.
– Да кто же безгрешный в нашей жизни? Я думаю, что не такой уж это грех. Но она себя за это съедала. Все каялась.
– Да что же такое было, что так приводило ее в огорчение?
– Как я поняла, было так, – с готовностью продолжала Анна Мхайловна.