Акиры нигде не было. Ни среди наших однокашников, снова сгрудившихся вокруг стола. Ни на балконе. Ни в спальне, ни в других комнатах. Я вышел на улицу и сразу же наткнулся на обрубленные ветки, валявшиеся у подножья вишни.
Подавленный стоял я под останками вишни. В стволик деревца был всажен кухонный нож, которым еще недавно Акира рассекал вдоль ребер коровью грудную клетку, вдохновенно распевая самурайские песни.
Я не заметил, как на крыльцо вышла Маргарет. В руках у нее была книга. «Где Акира? — спросила Маргарет. — Я приготовила для него в подарок томик японской поэзии, переведенной на английский язык. Послушайте, как хорошо:
Лишь там, где опадает вишни цвет, —
Хоть и весна, но в воздухе летают
Пушинки снега…
Только этот снег
Не так легко, как настоящий, тает.»
Она прочитала и повторила вопрос: «Где Акира?» И только тогда увидела обезображенную вишню и все поняла.
«Акира уехал внезапно. Ничего не сказал», — бормотал я какие-то незначительные слова. «Как жаль, как нелепо, как дико все получилось! — чуть не плача, сказала Маргарет. — Зачем он так поторопился!?…»
Провиденс,
1999–2004