– Вы психиатр? – не скрывая вызова в голосе, уточнил Эрик. – Психотерапевт? Гипнотизёр?
Таня вдруг улыбнулась:
– Последнее, возможно, больше относится к вам, чем ко мне. Идеи из вашей головы всё легче выбираются наружу, так?
– Не играйте словами, Таня. Я чётко спросил, какие у вас есть основания для оценки моего диагноза?
– Да очень простые, – она скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла. – Нет никакого диагноза. Ни у вашего доктора Даймонда, ни у ЦСР, ни у кого. Что там вам вписали в историю болезни? МДП? Обсессивно-компульсивное расстройство? Рассказывали про навязчивые состояния, проводили терапию по Шварцу? Помогло?
Эрик отрицательно помотал головой.
– Мы не рассматриваем сталкеризм как проявление синдрома навязчивых состояний, хотя многие признаки сходятся как по учебнику. Задача ЦСР – ухаживать за ветеранами и инвалидами, но они как мухи крутятся вокруг вас – почему? Давайте, вы же думали об этом, здесь стесняться некого! Почему «цесарки» пришли за вами? Куда бы они вас увели? Ну! Расскажите мне свою страшилку про ЦСР. Я жду!
Эрик отодвинулся от стола, встал, прошёлся туда-сюда.
– Я думаю… – слова опять давались с трудом. Как засохшая паста из тюбика. – Я думаю, им интереснее узнать, что со мной происходит, чем как меня вылечить.
– Разумно, – Таня, не мигая, смотрела на него. Словно та круглолицая «цесарка» под дверью. – Ещё?
Эрик откашлялся. Он удивлялся своей скованности. Что сложного в том, чтобы пересказать свои мысли? Долгие, тёмные мысли. Идущие по кругу, вьющиеся по спирали, как какие-нибудь магнитные завихрения, циклоны над океанами, и приводящие назад, всегда назад, к полной беззащитности, к тухлому смраду, подстерегающему за каждым углом, к чему-то пострашнее смерти. Мысли – длинные, тонкие, сухие как солома – их можно было собирать целыми пучками, и подстелить бы такой соломки, когда рухнешь, провалишься, когда станет хуже, чем может быть, – мол, ты же знал, да? Ты же знал, что так и будет, что выхода нет, что впереди только она – Тухлая Тень!
– Они бы вынули её из меня, – сказал он. – Разобрали бы меня по винтикам, только чтобы понять, я ли её создаю, и можно ли её создать без меня. Помимо меня.
– И что, – спросила Таня очень серьёзно, – весь ЦСР такой? Все такие?
– Какие? – переспросил Эрик.
– Беспощадные.
– Да нет… наверное, – он сел и взъерошил волосы. – Только те, кто там принимает решения, наверное. Это же всегда так бывает.
Теперь уже поднялась Таня.
– Центр создавался для помощи, – сказала она и плотно сжала губы, словно удерживая ругательство. – Для распределения пособий. Для трудоустройства ограниченно подвижных, слабо видящих и слышащих, для ухода за стариками-ветеранами. И всё это есть, понимаете?