Единственное, в чем Арон не сомневался, это в том, что нынешнее лето не должно быть таким, как предыдущее. Продолжи он встречаться с Инной, как и раньше, ему придется взять на себя ответственность. Или жениться на ней, или уйти из Крокмюра, порвать со всем и снова пуститься в путь.
Но если они решат пожениться, тогда он напишет письмо.
— С чего это ты так торопишься на пастбище? — поинтересовалась Хельга со смешинкой в глазах, когда Арон радостно собирал вещи.
Вопрос так удивил Арона, что он не нашел что ответить. Более того, на лице его невольно появилась глупая улыбка, выдавшая его с головой. Арон отвернулся, сделав вид, что занят сбором вещей, но затылком чувствовал на себе любопытный взгляд Хельги.
— Лошади его ждут, — фыркнул Соломон у очага с таким видом, словно и ему, и Хельге все давно известно.
Арона внезапно охватил стыд. И стыд потянул его вниз, в холодную, хорошо знакомую пропасть. Радость в глазах погасла. Арон выпрямился и уставился в пустоту перед собой потухшим взглядом, ощущая бесконечную усталость. Усталость от себя, усталость от жизни. В сказках старый злой тролль обычно охраняет сокровища. Что, если он тоже постепенно превращается в такого тролля? Злого и жадного тролля, не знающего радости, который никого не подпустит к сокровищу, спрятанному высоко в горах.
— Ты иногда совсем как ребенок, — сказала Хельга.
Арон ничего не понял. Мысли путались у него под ногами. Ему казалось, что он все время о них спотыкается.
— Провести лето на пастбище, что может быть лучше? — попытался спасти ситуацию Арон. — Мне там есть чем заняться.
Хельга подошла помочь со сборами.
— Без тебя будет пусто, — вздохнула она.
Соломон постучал трубкой о плиту.
— Я с вами завтра не пойду, так что поезжай на Бальдре. Я через пару недель привезу провизию. Ты слышал, что на той стороне Саддияуре видели медведя?
Арон уже знал об этом.
— В лесу много живет всякого зверья, — ответил он. — И страшнее всего комары.
— Нет, страшнее всех медведь. Будь начеку. А то, чего доброго, позовешь псину, а приманишь медведя…
Соломон и Хельга залились смехом.
Отсмеявшись, Хельга прислушалась:
— Идет дождь. Слышите? Дождь пошел!
Оставшись с ним впервые тем летом, Инна плакала. Это было похоже на возвращение домой, жесткое и ощутимое, как после долгого падения. Инна вцепилась в него. Мертвой хваткой. Арон был для нее целой местностью, целой страной. Она шла по нему, словно по полю, в поисках чего-то, чувствовала, как дрожат его руки, ласкающие ее плечи и волосы.
— Мы так долго этого ждали, — шептали его губы.