Я получил заграничный паспорт – совсем как настоящий. Нет, он как раз и был самый настоящий, по крайней мере в том, что касалось его оформления. Он был таким настоящим, каким только может быть фальшивый паспорт. Выдавать подробности его получения я не имею права, да в этом и нет никакой необходимости. Я хотел въехать в ГДР за рулем какой-нибудь неприметной, однако очень надежной машины среднего класса. Под скромную машинку мы загримировали «опель-адмирал». После некоторых манипуляций он стал выглядеть немощным старичком, хотя под его капотом скрывался мощный мотор в сто восемьдесят лошадиных сил. В окна вставили пуленепробиваемые стекла, усилили кузов. В багажнике устроили скрытое двойное дно, где мог поместиться худой человек. Наверное, это звучит как шпионский триллер, однако почему бы и нет? Я хотел во что бы то ни стало выручить Софи. Вы считаете, я что-то сделал неправильно?
– Я вовсе так не считаю.
– Но вы состроили такую мину!
– Я вовсе не строил никаких мин…
– Добрый день. Я так и думал, что вы придете снова. Надеялся на это.
– Надежда – это фантазия бессилия. Это католическая церковь?
– Нет.
– Но тем не менее вы исповедуете меня?
– Но ведь вы говорили, что не верите в Бога?
– Разве это имеет какое-то отношение к исповеди? Будьте гибким!
Вольфгангу Вестермюллеру, священнику церкви Святого Николая, постоянно приходится быть гибким, однако всему есть предел. Тем не менее он соглашается выслушать женщину, хотя понимает, что, разговаривая с ним, она навлекает на себя опасность. Он чувствует себя обязанным сказать ей об этом. Ведь за ним постоянно наблюдает Штази, и их встреча точно попадет в протокол.
– Ах! – вырывается у Инге. – Что вы говорите?! – И она хохочет во все горло.
Такое поведение не нравится священнику, он испуганно машет руками и просит ее быть более сдержанной.
– В чем же состоит ваша проблема?
– Я должна изменить что-то в моей жизни но не могу ничего изменить. Я сижу в западне.
– Человек всегда может что-то изменить в своей жизни.
– Вы, наверное, имеете в виду поменять обои? Или поставить в вазу другие цветы? Или что?
Но их дискуссия так и не успевает начаться. В церковь входят двое крепких мужчин в штатском, хватают Инге под руки и тянут к выходу.
Пройдемте, пройдемте, только, пожалуйста, не поднимайте шума.
После двухчасового ожидания в приемной Инге наконец оказывается в кабинете Эндевитта. В отличии от госпожи майора Шультце он сразу же начинает «тыкать» своей подопечной:
– Что может делать в церкви такая женщина, как ты? Да к тому же именно в