– Что-то заразное? Случайно не эпидемия?
Шнайдер отвечает, что, насколько ему известно, случаев заразных болезней не зафиксировано.
– A как же ветряная оспа?
– Отошла. С января больше ни одного заболевшего.
– Наведите справки в «БМВ»! И в «Краусс-Маффей».
Шнайдер смотрит на него как баран на новые ворота:
– Какие справки? Не найдется ли у них больного ветрянкой?…
Кеферлоэр делает вид, что и сам до конца не понимает смысла своей просьбы:
– Да.
Короче говоря, они разыскали какую-то толстую деваху восемнадцати лет от роду, что лежала в постели, вся обсыпанная красными оспочками, – последнюю больную ветрянкой в нашей округе. Стояла задача – оттянуть призыв хотя бы на две недели. Кеферлоэр подарил сыну три. Он был прекрасным, можно сказать, образцовым отцом. Вам нетрудно представить себе, как все происходило.
– Давай! – потребовал Кеферлоэр.
– Не могу, – отозвался Лукиан.
– Целуй, кому говорят!
Превозмогая брезгливость, Лукиан запечатлел на губах девчонки крепкий, добросовестный поцелуй.
– Теперь ты обязан на мне жениться! – остроумно пошутила больная.
Ее родители получили от Кеферлоэра-старшего в подарок сало и шнапс. Лукиан до сих пор стыдится этой истории, но иногда, выпив рюмочку-другую, все-таки рассказывает ее. Кстати, намного забавнее, чем я. Вы молоды, и вам невдомек, на какой огромный риск шли тогда эти люди. За такие дела их всех могли повесить. Понимаете, всех. Но все обошлось. Лукиан заболел, и его призыв ото двинулся на месяц.
Однако Шнайдер оказался порядочной свиньей и попытался извлечь выгоду из всей этой истории. Брызжа слюной, он поделился информацией с моим отцом, высказав свои соображения по поводу организованных действий, направленных на подрыв военной мощи рейха. Папа грубо оборвал Шнайдера и сразу же назначил его управляющим одного из заводских филиалов. Конечно, отцу тяжело далось такое решение. Поощрять людей, абсолютно этого не заслуживающих, было не в его правилах. Однако он был лояльным человеком, и оттянуть час отправки на фронт шестнадцатилетнего юноши, к тому же сына своего заместителя, считал святым делом.
С этого момента Кеферлоэр стал безгранично доверять моему отцу и в определенной степени считал его другом.
– Вы позволите мне высказать мое мнение? – как-то сказал моему отцу в зимнем саду Кеферлоэр.
Папа кивнул, и они вышли на свежий воздух, чтобы поговорить без свидетелей. Из-за обильного снегопада они не стали заходить слишком далеко в парк, и я сумел кое-что расслышать, прижав ухо к заледеневшему стеклу.
– Мы проиграли войну. – Голос Кеферлоэра дрожал. Произнося такие слова, он испытывал судьбу, ведь подобные речи могли стоить ему головы.