«Я был четвертым гребцом в лодке на этих состязаниях, — рассказывает он. — Результатом стал проигрыш Кембриджа — нам не хватило каких-то пяти футов, что я воспринял как личное поражение. Наверное, я не должен говорить этого, поскольку до сих пор не хочу доставлять удовольствие противнику. Но это правда — жутко обидное поражение».
Несколько месяцев спустя двойка Лори-Пальмер приняла участие в легендарных соревнованиях Королевской регаты, где заняла второе место, уступив американской команде.
Такой впечатляющий контраст между совсем неатлетическим Хаусом и блестящими спортивными достижениями актера может стать более понятным, если пролить свет на одну интересную историю.
Лори уже вовсю наслаждался заслуженной спортивной славой, когда неожиданно узнал важный факт из биографии отца. Оказывается, Ранальд завоевал золото в возрасте тридцати трех лет в парной гребле (двойка распашная без рулевого) в 1948 году на лондонской Олимпиаде. Лори узнал о спортивном подвиге отца, роясь как-то в картонной коробке, набитой всякой ерундой навроде старых носков. То олимпийское золото оказалось историческим — пройдет сорок лет, прежде чем пара английских гребцов сможет повторить этот успех.
«Мой отец был очень скромным, — сказал Лори в интервью Mail on Sunday. — Он никогда не рассказывал мне о своем олимпийском золоте. Это была всего лишь пластина из олова, покрытая тонким слоем золота, дело ведь происходило сразу после войны. Тогда не принято было развешивать награды в рамках по стенам или выставлять в стеклянных витринах, да и вообще, не могу себе представить, чтобы у нас в доме имелось специальное место для всякой памятной всячины. Это поразительный пример скромности людей того сорта, который сейчас редко встречается».
Сегодня фотография старшего Лори и его партнера, выпускника Кембриджа Джека Вилсона, получающих медали, стоит на столе Хью в его английском доме.
«Джек — гибкий и удалой, а отец — человек с твердым характером, они заслуживают внимания, — говорит Лори, описывая фотографию. — Они замечательные люди. Твердые, скромные, благородные, и, думаю, они никогда не стремились обратить в выгоду события своей жизни. Исчезающая порода людей, я полагаю».
Ну что же, теперь, пожалуй, уже не так удивительно, что этот блестящий спортсмен прячется за личиной склонного к саморазрушению и далеко не атлетичного доктора. Ведь и его отец, доктор самый настоящий, не счел нужным распространяться о своих успехах в том самом виде спорта, которым был увлечен сын. «Скромность, — говорит Лори, — всегда была божком нашей семьи».