Заметив мое приближение, двое из компании отступили назад, словно приглашая меня в свой круг. Они, как я догадался, обсуждали предметы искусства, выставленные в зале, – и когда я к ним присоединился, дружно кивали в ответ на чьи-то слова. Затем одна из женщин проговорила:
– Да, совершенно ясно, что сразу за этим Ван Тил-ло начинается уже совсем иная коллекция. – Она указала на белую статуэтку на подставке, помещавшуюся поблизости. – Юному Оскару всегда недоставало вкуса. И, честно говоря, он и сам это понимал, однако руководствовался долгом, долгом перед семьей.
– Простите, но я должен согласиться с Андреасом, – сказал один из мужчин. – Оскар был слишком самолюбив. Он должен был уступить место. Кому-нибудь более понимающему.
Другой мужчина, приятно улыбаясь, обратился ко мне:
– А каково ваше мнение, сэр? О вкладе Оскара в это собрание?
Этот вопрос застал меня врасплох, но я был не в том настроении, чтобы позволить сбить себя с толку.
– Вот вы, леди и джентльмены, стоите здесь и обсуждаете несостоятельность Оскара, – начал я, – однако куда более важно и уместно…
– Было бы преувеличением, – прервала меня женщина, – назвать юного Оскара не оправдавшим надежды. Конечно, его вкус очень отличен от вкуса его братьев – и да, он совершил весьма нелепую ошибку, но в целом, я думаю, он внес в коллекцию ценный вклад Он избавил ее от аскетичности. Без него эта коллекция была бы похожа на хороший обед, но без десерта. Та ваза в форме гусеницы, – она указала сквозь толпу, – ей-богу, просто восхитительна.
– Вот вы, леди и джентльмены… – снова возбужденно начал я, но не успел продолжить, поскольку меня перебил кто-то из мужчин.
– Ваза в форме гусеницы – единственный приобретенный им предмет, который заслуживает места в этом собрании. Беда Оскара заключалась в том, что он не обладал чувством коллекции в целом – сбалансированности экспонатов.
Терпение мое готово было лопнуть.
– Послушайте, – вскричал я. – Хватит! Прекратите хоть на секунду эту пустую болтовню! Помолчите секунду и позвольте вставить слово человеку со стороны, не принадлежащему к тому замкнутому мирку, в котором вам там нравится обитать!
Я выдержал паузу и взглянул на окружающих. Моя решительность возымела действие: все они – четверо мужчин и три женщины – удивленно уставились на меня. Сумев наконец привлечь их внимание, я с удовольствием почувствовал, что держу свой гнев под контролем, как оружие, которое можно пустить в ход в любую минуту. Я понизил голос (он прозвучал громче, чем мне хотелось) и продолжал:
– Стоит ли удивляться, стоит ли вообще удивляться, что вы в своем городишке запутались в проблемах, переживаете кризис, как выразился кто-то из ваших? Что очень многие среди вас несчастны и во всем изверились? Разве посторонний этому удивится? Надолго задумается? Что, мы – пришельцы из внешнего, большого мира – стоим и чешем себе затылки? Задаем себе недоуменный вопрос: как подобное могло приключиться в таком городе? – Кто-то потянул меня за рукав, но я был намерен довести свою речь до конца – Помилуйте, в таком городе, в таком обществе – и вдруг кризис? Мы теряемся в догадках? Нет! Ни минуты! Какие особенности первыми бросаются в глаза, когда сюда прибываешь? Воплощенные, леди и джентльмены, в людях, подобных вам, да-да, именно вам. Вы олицетворяете собой – простите, если я не прав и под здешними скалами и булыжниками найдутся образчики еще более вульгарные и чудовищные, – но в моих глазах вы, сэр, и вы, мадам, как ни печально мне ставить вас перед фактом, вы воплощаете собой все пороки этого города! – Пальцы, дергавшие меня за рукав, сообразил я, принадлежат женщине – одной из тех, к кому я обращался, и эта женщина по непонятной причине касается меня из-за спины моего соседа. Я бросил на нее беглый взгляд и продолжил: – Прежде всего, вам недостает воспитания. Посмотрите, как вы обращаетесь друг с другом. Посмотрите, как вы обращаетесь с моей семьей. И даже со мной, человеком известным и гостем вашего города, посмотрите, как вы обходитесь со мной, – вы, по уши поглощенные Оскаром и его коллекцией. Иными словами, вы просто одержимы, одержимы ничтожными, мелкотравчатыми проблемами вашего, как вы любите выражаться, сообщества, слишком одержимы, чтобы хоть иногда вспоминать о хороших манерах.