— Больно было?
Татьяна посмотрела на нее с иронией и засмеялась:
— Да уж, не сладко.
Дашуня, удивившись, чему это подруга смеется, вдруг сообразила, что более идиотского вопроса, чем тот, что она задала, просто нельзя и придумать, и тоже прыснула…
Когда они обе успокоились, Дашуня тихонько спросила:
— А операция дорогая была?
Татьяна пожала плечами:
— Видимо, да, не знаю. За все платила Служба.
Дашуня озадаченно уставилась на подругу.
— То есть… у тебя полис?
Татьяна отрицательно качнула головой:
— Да нет. В принципе, можно было бы оформить и полис, причем достаточно дорогой, но в таком случае, как и где лечиться — были бы уже только мои проблемы. А так… мне сделали операцию через два часа после происшествия, в полпервого ночи. В какой-то частной клинике.
Дашуня сочувственно покачала головой:
— Вот хирург ругался, наверное.
— Да нет, хирург был крайне предупредителен. Мне даже выделили специальную сестру, которая занималась только тем, что все время, пока я еще была без наркоза, болтала со мной и вытирала пот у меня со лба.
Дашуня удивленно вскинула брови:
— Вот это да-а-а…
— Я же тебе говорю, что это была частная клиника. А подобные заведения прекрасно умеют удовлетворять любые потребности своих клиентов.
Дашуня мечтательно посмотрела на подругу:
— Здорово, что ОН тебя так любит.
Татьяна вскинула удивленные глаза на Дашуню, потом, поняв, о чем идет речь, расхохоталась.
— Ну ты даешь!.. — сквозь смех проговорила она, утирая выступившие на глаза слезы. — Ну кукушонок… это ж надо… — Она снова залилась смехом.
Дашуня обиженно надула губки:
— А что, разве не так?
Татьяна, окончательно успокоившись и вытерев слезы, объяснила:
— В Службе эскорта почти сто пятьдесят эскорт-сопровождающих. И случись подобное не со мной, а с какой-то другой девушкой, Его Высочество точно так же поставил бы на уши всех, кого необходимо, чтобы сделать для нее то, что сделал для меня. Но к любви это не имеет никакого отношения…
— А что же это тогда? — тихо спросила Дашуня. Татьяна, твердо глядя ей в глаза, тихим голосом, в котором, однако, слышались нотки непреклонной уверенности, ответила:
— Вассальная клятва.
С минуту в маленькой кухоньке тесной московской хрущобы стояла какая-то ошеломляющая тишина, которую нарушила Дашуня. Облизав пересохшие губы, она хрипло спросила:
— Ты это о чем?
Татьяна снисходительно улыбнулась:
— Я — вассал Его Высочества… Я дала ему вассальную клятву. А любой суверен ОБЯЗАН защищать своего вассала. И словом, и кровью, и именем своими (эти слова она произнесла так, будто они были частью какой-то клятвы, впрочем, скорее всего, так оно и было). Иначе… это дерьмовый суверен.