Эти пейзажи писались Моррисом под явным влиянием Исландии, тогда как иные препятствия, возникающие на пути героев – непроходимые без помощи волшебных помощников леса, загадочные рыцарские замки – взяты скорее из европейского рыцарского романа. Нельзя здесь не вспомнить слова исследователя об английском ландшафте, аккуратном и приглаженном, словно одетый с иголочки джентльмен: «Нет неограниченных пространств, предполагающих огромные размеры… нет поражающих однообразием просторов, нет безлюдных лесов, нет неприступных гор, куда не ступала нога человека; все в меру, всего понемногу, одно с легкостью сменяется другим; маленькие речки, небольшие равнины, плоские холмы, невысокие горы…» [110] . Очевидно, что в таком ландшафте нет ничего, что было бы близко сердцу писателя.
Главное в романах – странствия героев. Собственно говоря, они не странствуют в прямом смысле слова, но совершают Квест. Термин Quest на русский может быть переведен как «путешествие», «странствие», «приключение», «путь», «поиск», «поход», но ни одно из них не будет полностью адекватно оригиналу, отражая только одну грань английского слова [111] . Ибо Квест – это движение и в пространстве географическом, и в пространстве души; путь за похищенной невестой, за неким волшебным предметом – и одновременно путь в поисках себя, познание себя, обретение внутренней гармонии. Именно Квестом был и один из самых знаменитых походов в западной литературе XX в. – тот, что предприняли Фродо Бэггинс и его товарищи в страну мрака Мордор, чтобы уничтожить Кольцо Всевластья, Кольцо Зла.
Считается, что Квест – органическая часть рыцарского романа, возникшая с зарождения этого жанра. Квест – вечное движение культуры и движение души – очень важен для западного искусства не только прошлых веков, но и XX столетия, потому получает освещение в различных культурологических работах [112] .
Моррис называл свои романы romances. Этот термин впервые употребил Чосер для обозначения основного эпического жанра средневековой литературы – рыцарского романа как произведения со сказочным содержанием. Впоследствии понятие romance стали употреблять применительно к роману со сказочным, романтическим сюжетом, противопоставляя его роману реалистическому (novel).
Для усиления иллюзии достоверности иного мира Моррис использует особый язык, нарочито усложненный, искусственно архаичный, изобилующий устаревшими синтаксическими конструкциями и лексическими оборотами. К. С. Льюис высоко ценил язык романов Морриса, полностью, по мнению писателя, адекватный художественному замыслу автора [113] , Восторженно отзывались о языке Морриса различные исследователи его творчества; например, вот что писал Норманн Тэлбот: «Моррис создал в этих романах свой язык, чем-то похожий на язык XIV в., но не похожий на него, как язык Спенсера непохож на язык Мэлори» [114] .