— Ноги полностью раздроблены, — ответил медик. — Думаю, перелом позвоночника. Если выживет, думаю, ему придется привыкать к другой жизни.
— Ему в любом случае пришлось бы. Он способен говорить?
— Да, мы стабилизировали состояние, вкололи обезболивающее. А что?
— Просто я его сейчас арестую.
Боденштайн подошел к машине «Скорой помощи». Тарек Фидлер лежал на носилках с открытыми глазами; увидев Боденштайна, он усмехнулся.
— Я — повелитель жизни и смерти, — насмешливо произнес он. — Мое имя войдет в историю.
— Самое большее, в полицейскую сводку, — холодно ответил Боденштайн.
— Обо мне будут кричать заголовки газет и расскажут в теленовостях. А когда-нибудь снимут фильм о моей жизни. — Тарек хрипло рассмеялся.
— Я бы не стал на это рассчитывать, — возразил Боденштайн. — В инвалидной коляске и без ног срок отбывать еще менее весело, чем обычно. Вы, господин Фидлер, довольно жалкий обрубок. Завистливый, жаждущий славы неудачник.
Тарек перестал ухмыляться, в его глазах вспыхнула смертельная ярость. Боденштайн смотрел в бледное, заляпанное кровью лицо юноши, который жестоко и хладнокровно убил двоих человек, а других заставил испытать страдание, страх и боль.
— Я выпустил в Интернет самый разрушительный вирус всех времен, я… — проскрипел Тарек.
— Ерунда, — прервал Боденштайн. — До этого дело не дошло. Наши люди смогли все остановить благодаря Франьо. Лукас спокойно заработает еще кучу денег на «Двойной жизни». А вы — нет. Да в тюрьме деньги и не понадобятся. Вы проиграли свою жизнь, господин Фидлер. Два убийства, нанесение тяжких телесных повреждений…
— Как это тяжких телесных?
— Отец Лукаса жив. А вы будете совсем стариком, когда выйдете из тюрьмы.
Тарек уставился на Боденштайна лихорадочно горевшими глазами, лицо его исказилось. А потом вдруг рот юноши искривился, и он отвернулся.
— Да клал я на все, — прошептал он и закрыл глаза.
Остерман набирал на компьютере последние слова протокола признания Франьо Конради, за столом напротив с напряженным лицом дожидался Хеннинг Кирххоф. Оба мужчины вздохнули с облегчением, когда в кабинет вошли Боденштайн, Бенке, Катрин Фахингер и Пия. Остерман радостно обнял свою коллегу, потом настал черед Кирххофа. Все было отлично, оба дела раскрыты.
— Одного я все-таки не понимаю, — сказала Катрин Фахингер. — Почему Тарек выкинул тело Паули около зоопарка? Мы бы, может, и не распутали это дело, если бы нашли его в другом месте.
— Этого самозваного повелителя жизни и смерти сгубила жажда мести, — ответил Боденштайн с насмешкой. — Он хотел поставить под подозрение доктора Зандера или Лукаса, но не учел нашу проницательность.