Весь "золотой запас" я вылакал в два присеста. Потихонечку забрало. Кайф от пойла тяжелый и мутный. А куда бечь? - это все-таки лучше, чем совсем ничего. Первый раз за сегодняшний день, я закурил. Спасибо хотя бы на это!
Крышка люка была "расхожена" и открылась почти бесшумно. Внизу была длинная лестница, ведущая к днищу судна, а рядом - система приводов поворота и спуска сонара. Я прислушался. Судя по звуку, вибратор работал хреново, с заметными перебоями. Как сердце с хорошего бодуна.
Под широкой железной пробкой плескалась заветная влага. Я сделал четыре полноценных глотка и пустил ее самотеком. В банке запенилась мутная жидкость с хлопьями ржавчины. Но градус в ней был и, честно скажу, неплохой градус! Примерно такой, как у "Стрелецкой".
Толцыте, мужики и обрящете. И отверзется вам от щедрот.
...Брянский жил напротив меня: чуть вправо - и дальше, наискосок. Оттуда, как раз, выносили стармеха. Он был уже на бровях. В капитанской каюте стоял "гай-гуй". Отмечали отход, как положено в "зоне трезвости". Громко играла музыка. Алла Борисовна Пугачева пела про "седого погромщика". Было грустно. В душе росло смутное подозрение, что эти счастливые люди пьют за мое здоровье.
Я ввалился в радиорубку, включил передатчик и взял чистый бланк. На бумагу легли стандартные строчки служебной радиограммы: "Мурманск АРКС диспетчеру = Вышли Кольского. Следуем район промысла. Связь открыл".
Дальше шла подпись. И тут я с ужасом обнаружил, что, напрочь забыл фамилию капитана. Попробовал ему позвонить - трубку никто не брал. Сходил, постучался в дверь. Мне оттуда сказали:
- Свободен!
Это ж надо, допился! И фамилия, вроде, простая? Какой-то, вроде бы, лес, воспетый в народных песнях? Точно какой-то лес! Там еще водятся волки.
Ничтоже сумняшеся, я дописал на бланке: "КМ (Капитан) Тамбовский".
Так телеграммку и "запулил".
Покончив с делами, я заглянул на мостик.
- Ты как? - вежливо справился вахтенный штурман.
- На десять процентов уже человек.
- Отходи. Послезавтра будем на промысле.
Перо самописца уверенно жгло бумагу, отражая рельеф дна. Я коснулся запястьем "стола". Шибануло, но очень слабо. М-да, сигнальчик-то никакой! Даже лампочка еле "плямкает"... ничего, завтра починим.
В каюте я закрылся на ключ, достал заветную банку, пропустил содержимое через фильтр. После двойной очистки, жидкость облагородилась до светло-коньячного цвета.
Кто-то ломился в дверь, матерился голосом капитана, но я не открыл, а тоже сказал:
- Свободен!