- Все, сядь! Ничего больше не нужно ни показывать, ни рассказывать. Я и так все хорошо понял, - жестко сказал дед. - Впрочем, нет! Сотри у себя со щеки этот шрам!
Шрам был давнишним. Его я заполучил еще на Камчатке, когда ходить еще, толком, не научился. Перебегал дорогу перед раскачивающимися качелями, а они почему-то не остановились. Все зажило давным-давно, но место удара выделялось белым пятном на загорелой щеке и, как говорила бабушка, портило весь вид. Так что мне этот шрам было нисколько не жалко.
- А теперь убери тотем!
- Что за тотем?
- Я говорю об этом! - Дед потянул за ворот моей рубашки. Пуговицы разошлись, и там я увидел... вожделенный предмет безнадежной зависти к деду - цветное изображение атакующего в прыжке леопарда. Точно такое же, как у него!
- Жа-а-алко! - завыл я и захлебнулся слезами.
- А мне вот, тебя жалко! Тотем - дело приходящее. Он вернется на грудь, как только голова поумнеет. А вот с ним на груди ты рискуешь не поумнеть никогда.
Дед намекнул очень иносказательно, что меня могут убить. Кто и за что?
Не переставая всхлипывать, я предал свою мечту. Изображение сначала выцвело. Потом исчезло совсем. Не осталось ни припухлости, ни красноты. Регенерировать новые клетки гораздо проще, чем блокировать боль.
- Ты доволен? - спросил я довольно мстительно.
Дед, роняя табак, сворачивал самокрутку. Во всех моих неудачах он всегда виноватил только себя. Иногда для проформы поругивал бабушку: балуешь, мол! Но сейчас... Кто помимо него, мог сполна оценить все величие этой жертвы?
И мне, вдруг, стало его жалко. Так жалко, что я разрыдался в голос:
- Прости меня, дед!
Он все понял без слов. Да и зачем слова, если читаешь мысли?
Потом мы вместе вспоминали о бабушке. Дед спросил, чтобы поднять мое упавшее настроение:
- Как там наша Елена Акимовна? Пора бы нам ехать обратно. Самое время картошку копать. Что она там, интересно, стряпает? Не скучаешь по пирожкам?
- Твоя курица намного вкуснее!
Конечно, приврал. Но это была ложь во спасение. Ведь я до последней секунды надеялся, что дед, как обычно, простит и оставит мне Звездные Знания. Но тут я с ужасом понял, что невольно обидел бабушку. Нужно было как-то выкручиваться:
- Я знаешь, как по ее пирожкам скучаю?! Только она ничего не печет. И вообще ее нет дома. Они с тетей Зоей на почте. В очереди стоят. Хотят за свет заплатить.
Я видел это столь явственно, как будто касался руками складок широкой юбки.
Дед впервые по-настоящему удивился. По-моему, он ничего этого не умел. Как Хранитель, я был повыше его. Ведь каждый из тех, чьи факелы пылали в пещере, подарил мне что-то свое, особенное, отличное от других.