В жилом здании на другой стороне улицы свет горел более чем в десятке окон. Оглядываясь через плечо, он мог видеть лоб человека, закрывшегося газетой; в другом окне он видел синевато-зеленое мерцание телевизионного экрана. Всего в двадцати с небольшим ярдов у него за спиной были десятки людей, и как бы хорошо было, если бы хоть один из них подошел к своему окну и посмотрел…
Несколько секунд Том смотрел на освещенные четырехугольники. И ждал. Но никто не подошел к окну. Человек, читавший газету, перевернул страницу и продолжал читать. Мимо другого окна промелькнула чья-то фигура и немедленно исчезла.
Во внутреннем кармане пиджака он нашел небольшой сверток бумаг и, вытащив одну из них, стал рассматривать эту бумагу при свете лампочки, горевшей в его комнате. Это было старое письмо, его имя и адрес были написаны красными чернилами. Ухватившись за край конверта, он туго свернул его и достал из нагрудного кармана коробку спичек. Том не мог действовать обеими руками и, зажав в зубах бумагу, открыл коробку свободной рукой, затем согнул одну спичку, не вынимая ее из коробки, и большим пальцем стал тереть головкой намазку.
Он тер и тер, с каждым разом нажимая все сильнее, и вот спичка зажглась и обожгла ему палец. Зажав коробку в руке и прикрыв ее телом, Том поднес пламя к бумажке, которую держал в зубах. Взяв свернутую бумагу, он держал ее горевшей частью вниз, наблюдая, как пламя распространяется вверх по бумаге, которая в конце концов ярко разгорелась. И он стал размахивать горевшей бумагой.
У него в кармане было три письма, и он сжег все три, держа каждое до тех пор, пока пламя не начинало лизать руку, и только тогда выпускал письмо, и оно падало на улицу. Когда он жег последнее письмо, человек в окне на той стороне улицы отложил газету, встал и даже, как казалось Тому, собирался выглянуть в окно. Но он прошел по комнате и исчез из виду.
В кармане у Тома Бенеке было несколько монет. Он стал их бросать, по три-четыре зараз. Но если даже они в кого-то попали или кто-нибудь заметил их падение, никто не подумал, откуда они падают, и никто не взглянул вверх.
Держась за оконный переплет одной рукой, Том снова обыскал карманы. Но теперь – ведь он оставил бумажник на столике, когда переодевался, – у него ничего не оставалось, кроме желтой бумажки. И совершенно не к месту ему пришла в голову мысль, что появление его трупа на тротуаре останется вечной загадкой: ведь раз окно закрыто, почему, как и откуда же он мог свалиться? Какое-то время его труп даже останется неопознанным, и эта мысль почему-то была особенно невыносима, и ему стало еще страшнее.