— Спокойно боец, спокойно. Мы свои, — послышался чей-то успокаивающий голос.
— Свои?! Свои?! Да пока мы там с фашистами воюем вы выродки всю память попрали!
— Карасев не дури, — крикнул Лобанов: — Вставь чеку на место!
'Точно, Карасев, конопатый такой, тот-то мне голос показался знакомым. М-да, зря я им все-таки про политическую обстановку рассказал… хотя туго бы им пришлось бы без этого краткого эпизода!'
— Парень, спокойно, послушай своего командира. Мы свои, — продолжал увещевать тот же голос.
Жаль посмотреть, что там происходит я не мог, с этой стороны как раз упиралась в землю колено бойца. Второе убыло у меня на спине, так что я продолжал лежать без движений, тщательно прислушиваясь.
— Свои бы просто подошли и представились. А вы твари только из-за угла и можете, как с врагами! — продолжал говорить срывающимся голосом Карасев.
— Послушай солдат…
— Я красноармеец сволочь златопогонная.
Теперь даже я понимал, что Карасев натурально нарывался.
— Ты слова то попридержи. Мы тоже русские, — послышался чей-то бас чуть правее от меня.
— Лейтенант молчать, — прошипел переговорщик.
— Русские? — как-то судорожно хмыкнул Карасев: — А я советский человек. Нет между нами ничего общего.
— Боец, мы сейчас идем к нам. Там вас ждет горячая еда и медицинская помощь.
— Как немцы. Нам один пограничник, бежавший из плена попался, он похожее рассказывал, когда их группу окружили. А потом в плен попал.
— Боец… красноармеец, пойми мы не враги тебе. Если граната взорвется, пострадаем не только мы, но и твои товарищи… Лейтенант, НЕТ!!!
Что там произошло дальше, я толком не слышал. Что-то хрустело, перекрываемое густым матом. Потом едва слышно зашипело и крик:
— Бойся!
Через секунду взрыв, и спецназовца на моей спине снесло в сторону. Тряся головой, я попытался приподняться, как почти сразу на грани слышимости, сквозь звон в ушах, услышал:
— Куда?
Последующий удар по почкам и завершающий по голове, были последними в моем сознании. Через секунду все померкло.
Тишину в комнате наблюдения, нарушали только хрипы в пробитом легком рыжего, и хруст стекла под новенькими берцами невысокого крепыша кавказской внешности с гипсом на нижней половине челюсти, который вошел в комнату.
— Ну что Воронин? Пидор то оказался не так прост? — прошипел кавказец, с ненавистью глядя своими маленькими злобными глазами на умирающего оперативника.
Рыжий промолчал не только потому-что не мог говорить, а потому, что не видел в этом смысла.
Несмотря на то, что кавказцу больно было говорить, он не унимался.
— Зря вы против систем пошли. Что дадут эти митинги и забастовки. Развал страны? Или вы надеялись, что этот мифический Сталин возьмет да и придет? Воронин, ты же читал сводку. Запись была обследована экспертами и признана подделкой. И что теперь? Тебе минуты остались. Гаврилов убит. Что вы добивались? Группу мы эту взяли, мне уже доложили. И куратора мы вашего тоже возьмем.