Начальник вокзала дал свисток. В будке тут же раздался звонок. Малуан до отказа нажал на второй рычаг, и спустя несколько секунд поезд двинулся ко второму, настоящему вокзалу, откуда должен был отправиться в Париж.
Стали гаснуть огни, закрываться двери. Таможенники расходились группами, двое из них вошли в кафе «Швейцария». Один за другим гасли огни и на пароходе, только корма была освещена — кран с шумом выгружал из трюма ящики.
Каждую ночь все шло заведенным порядком. Еще два-три часа будет скрипеть лебедка, гореть прожектор, освещающий трюм.
Сам не зная почему, Малуан следил за «Мулен Руж», за его разноцветными окнами, в которых мелькали тени танцующих.
«Быть может, Камелия выйдет с одним из тех двух», — подумал он.
Как правило, Камелия время от времени покидала кабаре с каким-нибудь клиентом, заворачивала за ближайший угол, и минутой позже раздавался звонок у входа в небольшую гостиницу. Малуан и сам ходил туда с ней, просто из любопытства, как и многие другие. Камелия — славная девушка, всегда доброжелательная, постоянно с ним здоровалась, когда он проходил мимо.
— Нет, они выходят без нее, — пробормотал Малуан.
Он часто разговаривал сам с собой, и тогда ему казалось, что он не один. «Держу пари, что сейчас они начнут дележ!»
Но те двое, вместо того чтобы направиться к городу, пересекли улицу, подъездные пути и забрались в самое пустынное место набережной. Это вызвало у Малуана улыбку — о нем, Малуане, никто и не думал. Никому не приходило в голову, что там, наверху, в стеклянной будке, где горит красноватый свет, сидит человек и все видит! Меньше других об этом думали влюбленные, и у стрелочника накопилось немало пикантных воспоминаний.
Он отвернулся на миг, чтобы взять чашку с кофе и отпить глоток. За это время он, наверное, что-то упустил в поведении незнакомцев, потому что когда он снова взглянул на них, то увидел, что худой верзила с удивительной быстротой бьет по лицу своего спутника.
Бил он правой рукой, не выпуская чемодана из левой. Кулак казался темным, будто зажимал кастет. По-прежнему не умолкала лебедка.
Припав лицом к стеклу, Малуан видел, что тот, которого бьют, стоит у самой кромки набережной и вот-вот упадет в воду. Другой это знал и с расчетом наносил удары. Но он, очевидно, не мог предвидеть, что его жертва, падая, инстинктивно вцепится в чемодан и потянет его за собой.
Раздался всплеск, затем второй — более слабый. Первым упал человек. Затем чемодан. Худой верзила, торопливо оглянувшись, склонился над водой.
Лишь много дней спустя Малуан спросит себя, почему он тут же не позвал на помощь. Откровенно говоря, он просто об этом не подумал. Когда воображаешь себя участником драмы, то предполагаешь, что поступишь так или этак. А в действительности все происходит по-иному: он наблюдал эту сцену, как любое уличное происшествие — с любопытством, и лишь когда высокий человек выпрямился, проворчал: «Видно, тот уже умер!»