– Это что же? – спросила тетка с робкой улыбкой, искоса глядя на трубку.
– Так, телефон такой, – ответил он.
– А-а, – сказала тетка, а подумав, сказал еще: – Так и у Чевелевых есть телефон ведь. Она соединяеть. А то связи нет, связи, бывает, нет. Провода рвет.
Напившись чаю и молока, Валера задремал и проспал до обеда, проснувшись, долго сидел на кровати, оглядывая комнату. Прошлогодние мухи лежали между рам на толстой голубой бумаге. Телефон его погас. Три латинские буковки, еще державшиеся в верхнем углу, давали знать, что он находится вне зоны соединения. В простенке на большой доске под стеклом лепились фотографии: все больше мужчины в военной форме, двое еще в царской, в шинелях до пят, с длинными ружьями, с примкнутыми штыками; центр занимали карточки военных лет, уже затянутые желтоватыми подпалинами времени, пилотки, светлые кружочки наград на бледной темноте гимнастерок; и сам Валера тоже был тут, с ними, еще строго черно-белый, – в бескозырке, на ободе которой различимы были буквы: «…рноморский фло…».
– Как вы тут живете? – неожиданно помрачнев, спросил Валера.
– Хлеб возят, – сказала тетка, – все возят. Хорошо живем.
– У тебя, это, вина нету? – спросил он нерешительно.
– И вино есть. Есть три бутылки – на пахоту оставила. Этот Андрей взял прошлой весной да не вспахал.
– Да мне, – пояснил он.
– Есть, есть, – спохватилась она, полезла под кровать, обтерла бутылку подолом. – Что ж, так будешь, и не закусишь ничего?
В ведре на поверхности воды лежали четыре березовые сережки. Он зачерпнул, и держа в одной руке стакан с водкой и в другой ковшик, вышел за дом.
Огороды, как ватные одеяла, спускались к речке под легким уклоном. Самой ее не было видно в прибрежном ивняке, ольхе и черемухе, только по краям оранжевыми круглыми пятнами светились еще не заветренные спилы на низких тонких пнях.
Небо почернело и сумрачно отекло к верхушкам деревьев. На соседском поле, как седая шевелюра, свинцово стелился овес.
Через два дома, еще дальше, вдоль заросших слив слепой мальчик шел к туалету, скользя рукой по провисшему тросу, натянутому от дома до старой ветлы. Шел осторожно, через два шага останавливался и будто принюхивался к ветру, налетавшему порывами. Валера видел, как ветер шевелит у него на голове нестриженные волосы и приподнимает их на затылке.
«Вырос», – подумал Валера и посмотрел в другую сторону, на реку.
Ветлы там гнулись вовсю, трепетала ольха, ветер зачесывал листву, и она дрожала оловянной рябью. Вдали на том берегу уже стоял ливень. А направо на белесом небе черно-фиолетовый столб упирался в землю, как ствол. Валера выпил и перешел на терраску.