В рассказе Галатея снова стала статуей. Мари повторить этого не могла.
— Я люблю тебя! — горячо клялся Митя и жарко целовал жену.
— А Ирочка? — спросила Мари.
— Ирочка — это ерунда. Кому эта корова нужна. Забудь про нее. Я тебя люблю, ты моя жена.
— Но она ждет от тебя ребенка!
— Да наплевать! И вообще, она врет. У меня с ней ничего не было. Я тебе потом объясню. Не морочь себе голову ерундой! Я тебя люблю! Мне дадут мало, там у меня связи и знакомые, я скоро выйду, может, вообще через год. Ты же меня дождешься, ты же моя самая лучшая в мире девочка. — И Митя крепко обнял Мари, прижал ее руки к губам. — Ты ведь меня любишь, да?
— Люблю, — обреченно ответила Мари, но Митя не услышал горечь в ее голосе.
— Вот и прекрасно! Слушай, Мари, скоро конвойный придет. Если что — ты ничего не знаешь, естественно, но у нас прекрасные отношения, мы поссорились, я уходил, но вернусь, поскольку у нас ребенок, я его кормилец и все такое. Хорошо?
— Да.
— И характеристику будут просить на меня. Кстати, адвоката у меня нет, поскольку нет денег. И попросить некого. Ты не поможешь?
— А сколько стоит адвокат?
— Я не знаю… ты узнай, пожалуйста…
— Что еще?
— Да, по мелочи… Если есть возможность, передай сигарет, еды какой-нибудь, только тут не все можно, а что можно, узнать надо у того же следака. Одежду бы еще потеплее.
— Но у меня нет твоей одежды.
Митя призадумался:
— Совсем нет?
— А ты что, не знаешь? Ты ушел, и в квартире ничего не осталось, даже занавесок.
— Родная, но…
— Я знаю, что это сделал ты.
— Но, любимая, ты пойми…
Скрипнула дверь.
— Выходите, — твердо объявил дежурный.
— Я люблю тебя, — быстро бормотал Митя, — никому не верь, никого не слушай, ты — моя жена, и я тебя люблю, дождись меня, я скоро вернусь, и обязательно пришли еды, сигарет и адвоката.
Мари вышла и долго плакала прямо в коридоре. Потом пришел следователь, и она подняла на него несчастные глаза:
— Спасибо большое. Я столько месяцев мечтала об этом.
— О чем? — не понял Михаил.
— Увидеть Митю. — И Мари улыбнулась сквозь слезы. — Я так боялась, что никогда больше не коснусь его руки. Что мне придется жить, не видя его лица.
Следствие закончилось быстро — в общем-то все было ясно. Улики, свидетели, четко опознавшие Митю и его спутника, — и никакого алиби. Дело почему-то передавалось нескольким разным людям — худенького Михаила сменил пожилой и грузный Олег Сергеевич, а его, в свою очередь, высокий и голубоглазый Арсений Петрович. Каждому из них Мари пыталась дать ложные показания — начиная с того, что Митя был с ней дома и никакой Красновой нет вообще, и заканчивая версией, что все украла сама Мари, пытаясь подставить неверного мужа, дабы отомстить. Слыша последний вариант, следователи выпучивали глаза, как раки, но почему-то отказывались подшивать признание в дело. Отказывались даже за пятьсот долларов, а больше у Мари просто не было, она обещала потом, но ей не давали договорить. Каждый из неподкупных (почему же в газетах герои статей постоянно натыкаются на взяточников — везение?) следователей, так или иначе, пытался воззвать к разуму девушки. Самым откровенным был Олег Сергеевич.