— Простите, пожалуйста, Мария Михайловна, вот здесь написано, что Александров не жил с вами в течение полугода, а жил с Красновой, это верно?
— Верно, что он не жил со мной. Знаете, всякое в жизни бывает. Я ведь далеко не идеал, характер у меня нелегкий, а с беременностью и вовсе стал тяжелый, поэтому Мите захотелось от меня отдохнуть. Со мной непросто. Я, конечно, стараюсь, но не всегда получается. — И Мари посмотрела на прокурора такими чистыми глазами, а ее животик под кофточкой так очевидно колыхнулся, что прокурор проглотил следующий вопрос и уткнулся в бумаги.
Судья повернулась в сторону клетки и сказала Мите:
— Вам такой женой гордиться надо бы. Повезло вам, что жена у вас такая.
— Я и горжусь, — ответил Митя твердо, широко улыбаясь.
— Что-то как-то странно вы гордитесь. Раньше надо было гордиться-то.
— Я и раньше гордился.
Прокурор чуть слышно пробормотал:
— Вот и сидел бы дома.
— И вообще, гордость — грех, — неожиданно объявил Митя.
Судья с жалостью посмотрела на Мари и стала расспрашивать об остальных задержанных. Семнадцатилетнего мальчика по имени Денис, у которого действительно оказалось замедленное развитие, она видела впервые в жизни, а вот про Ирочку могла кое-что рассказать. И, соблюдая внешнюю вежливость и корректность, рассказала так, что, если у кого из членов суда и были сомнения относительно подсудимой Красновой, теперь они исчезли окончательно.
Мари довольно быстро отпустили — про саму кражу она ничего не знала. Судья разрешила ей уйти, но Мари была не в силах оторваться от мужа. Она продолжала держать Наташу за руку и смотрела на Митю, тонула в его глазах, поэтому большая часть заседания все равно прошла мимо ее ушей. Запомнился только разговор судьи со свидетелем — одним из милиционеров, которые приехали на задержание:
— Как вас зовут?
— Силантьев Юрий Викторович.
— Место прописки?
— Это где живу, что ли?
— Ну, если живете там, где прописаны.
— А-а.
— Так вы будете говорить?
— Да почему бы не сказать?
— Так говорите!
— Что?
— Место прописки!
— Черноморский бульвар, дом двадцать три, корпус один, квартира девять.
— Вы работаете?
— Нет, на пенсии я.
— А на момент четырнадцатого февраля работали?
— Да.
— Кем?
— Не помню.
— Но вы же давали показания на следствии!
— Не помню.
— У вас хоть варианты есть, кем вы могли работать?
— Командиром экипажа.
— Космического корабля? — не выдержала судья.
— Нет. Экипажа. Обычного.
— Водитель? — помог прокурор.
— Ну да. Командир экипажа.
— Хорошо, давайте перейдем к событиям четырнадцатого февраля. Что вы можете рассказать?
— Так я не помню ничего, срок-то какой.