Толя мечтал о сыне, но родилась девочка. Лизина свекровь предложила назвать ее Жанной — оригинально и красиво. Толя согласился — он еще не до конца смирился со своим разочарованием.
Лиза была умной женщиной — и всего через четыре года, отводя дочку в садик, Толя рассказывал, что обычно мужчины хотят иметь сыновей, а вот он почему-то мечтал о маленькой ласковой девочке. Время шло, Жанна становилась все больше похожей на Лизу, и Толя так гордился этим, как будто сам нарисовал ее будущую внешность во время зачатия.
Второй раз Толя ждал уже дочку, а Лизе хотелось сына, но на этот раз судьба была не на стороне жены — у них родилась Катюша, названная так в честь Толиной бабушки, славившейся в семье долгой и счастливой жизнью.
Свекровь и мама Лизы практически поселились в доме: ведь теперь надо было помогать бедной измученной Лизочке с двумя малышами, да и Толя, приученный к трехразовым обедам почти ресторанного уровня и идеальным складкам на брюках, вовсе не собирался жертвовать своим комфортом, точнее, Лиза не собиралась жертвовать своим званием идеальной жены.
После второй беременности, которая далась ей так же легко, как и первая, Лиза совсем похудела, а и без того небогатая грудь окончательно превратилась в минус первый номер. Кто-то из старых знакомых, встретив ее на улице, поинтересовался, как она себя чувствует, и с тех пор Лиза стала завсегдатаем районной поликлиники. Каждый месяц она посещала кардиолога, невропатолога, гинеколога, и хотя ничего, кроме прекрасного здоровья, они у молодой женщины не находили, Лиза умела правильно ввернуть в подходящий момент реплику «вчера была у кардиолога», так что в семье никогда не забывали о хрупком Лизином здоровье и необходимости его беречь.
Лиза всегда получала то, что хотела, и любые обстоятельства умела обратить себе на пользу. Дочери росли с пониманием того, что мама ради них отказалась от блестящей карьеры, свекровь была счастлива иметь невестку, посвятившую себя мужу, Толя был уверен, что это он решил не заводить третьего ребенка, поскольку Лиза и так тяжело трудится и опять же — такая хрупкая.
Единственным человеком, который понимал Лизу, была ее институтская подруга Марина, рослая и излишне полная дама, из-за своей полноты выглядевшая на несколько лет старше ровесницы Лизы. Марина часто приходила в гости, сама принимала гостей, была шумной, доброй и открытой.
— Какая же ты, Лизок, счастливая, — восхищенно говорила она подруге за чашкой чая, пока свекровь гуляла с детьми, — как я тебе завидую, ты бы знала! Мой только и знает что пилить — и ужин холодный, и рубашки не выглажены. Где я, интересно, найду время на его рубашки и кормежку из трех блюд, когда за Петькой одной стирки на два часа, да потом еще полы мыть, да опять же из сада все равно мне забирать, и в магазин нестись сломя голову после работы… Попробовал бы сам так пожить! И еще хочет, чтобы я второго родила, представляешь? Как будто пеленки сам стирать будет и вставать по ночам! Твой вот стирал небось?