Для сопровождения испытательных работ использовались и другие машины того же типа, имевшиеся в распоряжении ОКБ и ЛИИ. Обычным образом для подобных задач могли привлекаться всякие свободные от прочих работ самолеты любого подходящего типа, однако частому направлению именно "су-семнадцатых" для этих задач способствовал сам набор полетных режимов, от сверхзвуковых и высотных до малоскоростных, подходящих для совместной работы с машинами самых разных типов, надежность "сушки" и простота в управлении, а также такой немаловажный фактор, как хороший обзор из кабины, позволявший контролировать объект сопровождения и вести фото- и киносъемку при испытательных задачах.
Одна из "спарок" Су-17УМЗ использовалась в качестве эскорта при полетах атмосферного аналога воздушно-космического корабля "Буран". Су-17 часто привлекались для съемки работ по боевому применению однотипных и других самолетов, отслеживая траекторное поведение и баллистику средств поражения, как в интересах организаций-разработчиков, так и военных, занимавшихся практическими вопросами отработки использования боеприпасов, боевой эффективности и мер безопасности.
В одном из случаев, в ходе испытательной программы Су-27, сопровождение задействованного Су- 17МЗ позволило оказать помощь летчику в аварийной ситуации, тем самым избежав потери самолета. В тот день 17 июля 1983 года летчик-испытатель Н.Ф. Садовников на опытной машине Т10-17 выполнял полет на определение характеристик устойчивости и управляемости на высоких скоростях. Его сопровождал И.В. Вотинцев на Су-17МЗ из числа принадлежавших суховскому ОКБ. В разгоне на форсаже с маневрами на небольшой высоте произошло разрушение крыла Су-27, потерявшего треть левой консоли. Истребитель перевернуло на высоте 1000 м и летчик был готов катапультироваться. Однако самолет кое-как держался в воздухе и он решил попробовать восстановить управление. На выручку пришел коллега с самолета сопровождения, помощь которого помогла принять правильное решение. О дальнейшем развитии ситуации И.В. Вотинцев рассказывал: "Тогда было указание — сопровождать Су-27-е в каждом полете. Когда у него всё это случилось, он говорит, что возвращается на точку, а потом спрашивает — есть кто-нибудь в воздухе, чтобы посмотрели на него. Я отвечаю, что еще не сел и могу подойти. РП подтвердил, чтобы я шел обратно, в результате я развернулся и пошел к нему навстречу. Со стороны машина выглядела, скажем так, довольно необычно — было непонятно, как самолет вообще держится в воздухе? С левой стороны была оторвана примерно 1 /3 консоли, по обрез флаперона, оторван весь носок, оторвана верхняя часть киля, по обрез руля направления, и повреждена плоскость стабилизатора. Однако и флаперон, и руль направления были на месте. Помню, что было хорошо видно, как на оставшейся части крыла торчат наружу трубопроводы гидросистемы, а из них прямо в воздух распыляется жидкость. Обо всем этом я рассказал Коле, он выслушал и говорит, что пока самолет управляется, он пойдет дальше на точку. Самолет не кренило, так что ему хватало органов управления для удержания машины в горизонте. Если бы у него не хватало управления, я думаю, он прыгнул бы, не раздумывая. А так он шел, не меняя курса, заранее выпустил шасси, попытался сымитировать заход на посадку, то есть оценил возможности управления. Сажал машину на повышенной скорости, поэтому его завели на длинную полосу. Я проводил его, а потом сам пошел на посадку" (П. Плунский и др. «Истребитель Су-27. Рождение легенды», ч.2. М., 2009).