Как они поступят, он не представлял.
Лираз назвала его предателем, сказала, что ее тошнит от него. Азаил молчал, пораженный и бледный.
Однако они дали ему уйти, не пролив крови — ни своей, ни их, — и это лучшее, на что он надеялся. Доложат ли они командиру, а может, и императору или прикроют его — он не знал. Мысли его были не об этом. Пролетая над Средиземным морем со счастливой косточкой в руке, он думал только о Кэроу. О том, как она ждет его среди веселой толпы на марокканской площади, где он впервые остановил на ней взгляд. Он очень ясно ее представлял, вплоть до того, как она подносит руку к шее, к тому месту, где раньше висела счастливая косточка, и каждый раз вспоминает, что ее там больше нет.
Косточка была у него. Все, что в ней заключено, — в его руках. Почти волшебство, как однажды сказала Мадригал.
До той ночи, когда он, наконец, вновь встретился с Мадригал, он не знал, что это за косточка. Мадригал носила ее на шее, на шнуре, и вещица совсем не вязалась с шелковым платьем, с гладкой кожей девушки.
— Это счастливая косточка, — сказала Мадригал, протягивая ее ему. — Возьмись пальцем за один из отростков, вот так. Потом каждый из нас должен загадать желание и потянуть. У кого останется больший кусок — тот выиграл, и его желание исполнится.
— Волшебство? — спросил Акива. — Что же это за птица, чьи кости творят волшебство?
— О, это вовсе не волшебство. На самом деле желания не исполняются.
— Зачем тогда все это?
Она пожала плечами.
— Ради надежды? Надежда — великая сила. Может, настоящего волшебства здесь и нет, но если ты знаешь, чего хотел бы больше всего на свете, и хранишь в себе надежду как огонек, она может осуществиться. Это почти волшебство.
Он любил ее без памяти. Лучистые глаза разбудили в Акиве чувство, благодаря которому он понял — раньше он жил вполсилы. В лучшем случае, вполсилы чувствовал.
— А на что надеешься ты? — спросил он, собираясь уступить, чего бы она ни пожелала.
— Рассказывать нельзя, — уклончиво ответила она. — Давай, загадывай вместе со мной.
Акива продел палец под один из тонких отростков. Он загадал то, чего не желал никогда раньше, до того мгновения, пока не встретил ее. В ту ночь желание его исполнилось, и исполнялось еще много раз. Сверкающий миг счастья, вокруг которого вращалась вся жизнь. Все, что он с тех пор делал, он делал потому, что любил Мадригал. И потерял и ее, и себя.
А теперь? Он летел к Кэроу, неся в руках хрупкую вещицу. «Почти волшебство».
Почти? На этот раз нет.
Счастливая косточка источала волшебство. Магия Бримстоуна ощущалась в ней так же сильно, как и в порталах, отчего Акиву била нервная дрожь. В косточке заключалась правда, а значит, она способна заставить Кэроу возненавидеть его.