Она засмеялась, закрыла лицо руками и даже прослезилась, а когда какой-то старичок спросил, все ли с ней в порядке, не смогла дать ответ.
Здесь она провела уже два дня. Две ночи пыталась уснуть в снятой неподалеку комнате. Она отыскала Разгута на случай, если придется лететь с ним, и вновь оставила его, оплакивающего гавриэль, который ему так и не удалось у нее выклянчить. Она исполнит его желание, когда придет время лететь.
Лететь. С Акивой или без, со счастливой косточкой или без.
Сколько еще ждать?
Два дня и две нескончаемые ночи. Глаза устали искать в толпе Акиву. Сердце тяжело стучало. Вся ее стойкость куда-то подевалась. Руки знали, чего хотят: они хотели Акиву, его огня и жара. Даже в тепле марокканской весны ей было холодно, словно только он мог ее согреть. На третье утро, пробираясь по базарам к Джемаа-эль-Фна, она сделала неожиданную покупку.
Шерстяные перчатки с обрезанными пальцами. Кэроу заметила их на прилавке: плотно связанные, полосатые, с кожаными вставками на ладонях. Купив, она тут же надела их. Полуперчатки полностью скрывали хамсы. Себя не обманешь — она купила их не для того, чтобы согреться. Она знала, чего хочет. Знала, чего хотят ее руки: прикасаться к Акиве не только кончиками пальцев, не думая об осторожности, не боясь причинить ему боль. Она хотела обнимать его и быть в его объятиях. Хотела составлять с ним одно целое, вдыхать его запах, ожить вместе с ним, открыть его для себя, держать его лицо в руках с нежностью.
С любовью.
«Ты поймешь, когда придет любовь», — пообещал однажды Бримстоун. Безусловно, он и подумать не мог, что она полюбит врага, но теперь Кэроу знала — Бримстоун прав. Она поняла. Любовь — простая и всепоглощающая, как голод или счастье, и когда на третье утро она оторвала взгляд от чашки и увидела на площади Акиву, стоящего ярдах в двадцати от нее, то испытала трепет, словно звездный свет пробежал по нервам.
Он был невредим. Он пришел.
Кэроу встала.
Ее поразило, что он просто стоял в отдалении.
А затем он пошел к ней тяжелой поступью, с мрачным лицом, медленно, словно нехотя. Ее уверенность испарилась. Она не протянула руки и даже не вышла из-за стола. Звездный свет, щекотавший нервные окончания, угас. Похолодев, она смотрела на него — медлительные движения, тусклый взгляд — и спрашивала себя: не показалось ли ей, что между ними что-то было?
— Привет, — тихо поздоровалась она, нерешительно и с надеждой. Возможно, она что-то неправильно истолковала и он все-таки откликнется на зажегшийся в ней свет. Она всегда этого хотела и думала уже, что нашла: кого-то, предназначенного только ей, чье сердце бьется в унисон с ее сердцем.