— Вот, пожалуйста! — сказал Акива. — Живая шаль.
— Как?.. — потрясенно выговорила она. — Ты волшебник.
— Нет, это всего лишь фокус.
— Это волшебство.
— Что проку в таком волшебстве? Всего лишь собрал мотыльков.
— Что проку? Ты сделал мне шаль.
Она испытала благоговейный трепет. В магии, творимой Бримстоуном, не было ничего завораживающего. Это же волшебство казалось восхитительным и по форме — крылья дюжины сумеречных цветов, мягкие, как уши ягненка, — и по замыслу. Тьяго порвал ей платье, а Акива укутал ее.
— Щекотно! — засмеялась она. — Ой, нет. Ой!
— Что такое?
— Пусть улетают. — Она смеялась все сильнее, ощущая, как крошечные язычки высовываются из клювиков. — Они едят сахар.
— Сахар?
От щекотки она передернула плечами.
— Сделай так, чтобы они улетели. Пожалуйста!
Он попытался. Несколько мотыльков взвились в воздух и описали круг над ее рогами, но большинство остались на месте.
— Кажется, они влюбились, — озадаченно произнес он. — Не хотят улетать.
Одной рукой Акива осторожно смахнул парочку с ее шеи и печально сказал:
— Представляю, что они чувствуют.
У нее сжалось сердце. Когда Акива вновь подхватил ее, мотыльки все еще покрывали ее плечи. Она обрадовалась, что Тьяго стоял к ней спиной. Зато Чиро, которую он поднял в то мгновение, удивленно смотрела на нее.
Как только Акива опустил Мадригал на землю, они взглянули друг на друга, маска в маску, карие глаза в янтарные, и между ними пробежала искра. Мадригал не знала, волшебство ли это, но большую часть мотыльков словно ветром сдуло. Сердце бешено колотилось, она сбилась с ритма, но чувствовала, что танец подходит к концу и что в любую секунду она вновь окажется рядом с Тьяго.
Акиве придется передать ее генералу.
Все ее существо противилось этому. В руках и ногах ощущалась легкость. Сейчас бы сорваться и улететь! Сердцебиение перешло в стаккато, остатки живой шали в испуге упорхнули прочь. То же самое Мадригал чувствовала перед боем: внешнее спокойствие и смятение внутри в ожидании сигнала к атаке.
Что-то произойдет.
«Нитид, — думала она, — ты все знала?»
— Мадригал, — позвал Акива. Как и мотыльки-колибри, он уловил произошедшую в ней перемену: ее дыхание участилось, мускулы на талии под его теплыми руками напряглись. — В чем дело?
— Я хочу… — начала она, зная, чего хочет, ощущая в себе готовность и решимость осуществить свое желание, но не в силах подобрать слова, чтобы выразить его.
— Что? Чего ты хочешь? — спросил Акива мягко, но настойчиво.
Их желания совпадали. Он наклонил голову, и маска на мгновение коснулась ее рога, отчего по телу Мадригал пробежали искры удовольствия.