— Мне приказано сопровождать вас до гостиницы, — продолжал Мэйфилд. — Когда вы отдохнете, прошу к мистеру Мэйфилду, он ждет вас. Ведь он ваш поклонник.
— Да, мы слышали об этом, — сухо ответил Роб.
Он выразительно посмотрел на руку Рэйчел, которая до сих пор находилась в ладонях у Мэйфилда. Молодой человек напоследок дружески пожал руку молодой женщины и с виноватой улыбкой отпустил ее.
— Давайте заберем ваш багаж.
— Прекрасная мысль, — сказал Роб и крепко сжал локоть Рэйчел.
Пока они шли к багажному отделению, Рэйчел безрезультатно пыталась высвободить руку.
— Отпусти меня! — прошипела она.
— Мы должны выглядеть счастливой парой, — негромко напомнил он. — Если ты будешь обращаться со мной как с прокаженным, Мэйфилд это заметит. Ты же не хочешь, чтобы он рассказал о своих наблюдениях отцу?
— Я вовсе не обращаюсь с тобой как с прокаженным.
— Да? А как же назвать то, что ты сотворила в самолете? — прорычал он.
Он снова удивил Рэйчел. Робу было несвойственно выказывать свой гнев.
Что же с ним происходит?
В серебристом «роллс-ройсе» Роб откинул голову на спинку сиденья, покрытого чехлом, и закрыл глаза. Что случилось? Ему хотелось думать, что началась акклиматизация, но он знал — дело не в ней. Роб был охвачен всепоглощающим чувством ревности, возможно, впервые за всю их супружескую жизнь.
— Послушайте, Рэйчел, — сказал Эш Мэйфилд. — Можно мне называть вас так? У меня просто нет слов, чтобы выразить свою радость от встречи с вами… обоими.
— Нам приятно это слышать, — ответила Рэйчел.
— Расскажите мне о вашей следующей книге, — попросил Эш. — Вероятно, вы работаете над очередным пособием.
Роб открыл глаза и посмотрел на сидящих впереди и беседующих, как старые друзья, Рэйчел и англичанина. Он понимал, что испытывает не просто зависть к привлекательности Эша Мэйфилда, к его потрясающей способности искусно вести машину в плотном потоке автомобилей и одновременно беззаботно болтать. На самом деле объектом был не сам Мэйфилд. Нет, подобная стадия ревности давно миновала. Он озлоблялся против любого мужчины, посмотревшего в сторону Рэйчел.
Именно в тот дождливый вечер в полинезийском ресторане в его бесстрашном благородном сердце зародилось это чувство. Образ Рэйчел с растрепанными волосами и грустными серыми глазами с тех пор преследовал и мучил его.
После полугодовой разлуки достаточно было доли секунды, чтобы понять, как ему не хватало Рэйчел все это время.
Даже дом, где он остался один, изменился с того вечера. Роб осознал это, как только переступил порог. Никогда не был он таким пустым, безмолвным и безжизненным.