Каменное брачное ложе (Мулиш) - страница 68
Песнь третья
пустой, длящейся ночи. Он насвистывал «Каламазу»[44], выставив опущенные на сталь руки в бушующую ночь. «Мне скучно! — крикнул Алан в хвосте. — Потанцуем, девушки?» Леса волновались внизу, как пшеничное поле. «Вот вернусь домой, — крикнул Франк из своего верхнего купола, — ухвачу ее за то место, что между ног…» — «Как называется эта деревушка?» — крикнул Арчи. Харри развернул скатанную в рулон карту. «Я думаю, это Милтиц». — «О’кей». — «Ты отклонился от курса на два градуса». — «Отвянь». Джим надел наушники. «Через Вайсенфельд опасно. Что будем делать?» — «Я мечтаю о своей постели. Курс сто десять». — «Сто десять». Машина повернула, перевалила через вершину холма и полетела над долиной.
Коринф рассмеялся: «Мы всех перебудим!» Патрик поглядел на него и тоже рассмеялся; он сидел, подняв колени, между темными, пустыми бомбовыми стеллажами. «Надень парашют, засранец, — вдруг крикнул Джим. — Когда ты наконец научишься?» — «Ты сам сидишь без парашюта». — «Надень, я сказал!» — «Надень, Патрик!» — крикнул Арчи. Патрик, ворча, стал подниматься на ноги. «Почему вы всегда должны…» — «Гунны!» — заорал Франк и выпрямился за своим пулеметом. Коринф увидел, как они подлетают, пикируя с большой высоты, стреляя изо всех пулеметов. «Я ничего не могу сделать», — крикнул он. Самолет лег на крыло, и он сумел, полусидя, навести пулемет на «мессершмитт». «Сволочь! — завопил Франк. — Грязная сволочь! Дерьмо!» В ста метрах впереди них, на той же высоте, взорвался оранжевый шар клокочущего пламени, несколько секунд там видна была еще тень «либерейтора», который вдруг разлетелся на тысячу кусков. Коринф слышал, как пули свистят мимо фонаря его кабины, чувствовал, как позади они колотят по корпусу машины, «мессершмитт» приближался, он увидел его трассирующие пули, пробивающие корпус, одинокий псих, или мертвец, сидел в кабине пилота: неподвижный, стреляя и грохоча мотором, он промелькнул и ушел вертикально в землю. «Блядь подзаборная! — заорал Франк. — Вонючий грязный подонок!» — «Он так до Австралии долетит!» — расхохотался Алан. — «Черт побери! Мы горим!» Из мотора на правом крыле вырывался метровый язык пламени, но Арчи хладнокровно завершил поворот и начал набирать высоту. «Совсем заболел! — заорал Джим. — Прыгать надо!» — «Предпочитаешь, чтобы тебя линчевали внизу?» Приподнявшись, Коринф сел на корточки. «Шасси отвалилось!» — крикнул он. В длинной полосе огня на земле валялась часть их самолета. Полуобернувшись, Арчи крикнул: «Я попробую дотянуть до русских! Если кто-то хочет прыгать — давайте. — Все промолчали. — Никто? Франк, Патрик, Гарри, кидайте все, что можно, за борт! Джим, попробуй связаться с русскими!» — «Патрик мертв», — сказал Гарри. Коринф посмотрел назад, в темноту. Там метались лучи света от карманных фонариков. Милтиц приближался. Машина шла, завалившись на крыло, и больше не набирала высоту. «Ты уверен?» — крикнул Арчи. «Ему полголовы снесло». — «Тогда и его — за борт!» — «Арчи…» — «Выкиньте его за борт, я сказал! Это приказ! Все, что можно, выкиньте за борт и ищите русских!» Алан обстреливал Милтиц из своего пулемета веерными очередями; он молчал и трясся, словно стал частью своего орудия. Это — за Патрика. Где-то внизу вспыхнул пожар. «Заткните его!» — заорал Арчи. Через бомбовый люк маленький призрак покинул машину и стал падать на город. Это — Патрик. За ним полетели стальные пластины пола, бомбовый крепеж, все, что Франк и Гарри смогли оторвать, действуя молотками и разводными ключами. И пока Джим на всех неизвестных ему языках орал в микрофон, Коринф снова увидел Дрезден.