Жил на свете дед Данила
Сто годов да пять.
Видит, сто шестой ударил, —
Время помирать.
Вволю хлеба, вволю сала,
Сыт, обут, одет.
Если б совесть позволяла,
Жил бы двести лет.
Но невесело Даниле,
Жизнь сошла на край:
Не дают работать деду,
Говорят: – Гуляй.
А гулять беспеременно —
Разве это жизнь?
Говорили б откровенно:
Помирать ложись.
Потихоньку дед Данила
Натаскал досок.
Достает пилу, рубанок,
Гвозди, молоток.
Тешет, пилит – любо-мило,
Доски те, что звон!
Все, что делал дед Данила, —
Делал крепко он.
Сколотил он гроб надежный,
Щитный, что ладья.
Отправляется Данила
В дальние края.
И в своем гробу сосновом
Навзничь дед лежит.
В пиджаке, рубахе новой,
Саваном прикрыт.
Что в селе народу было —
Все пришли сполна.
– Вот и помер дед Данила.
– Вот тебе и на…
Рассуждают: – Потрудился
На своем веку. —
И весьма приятно слышать
Это старику.
– Ох и ветох был, однако, —
Кто-то говорит.
«Ох, и брешешь ты, собака», —
Думает старик.
– Сыновей зато оставил —
Хлопцам равных нет.
«Вот что правда, то и правда», —
Чуть не молвил дед.
Постоял народ пристойно
И решает так:
– Выпить надо. Был покойник
Выпить не дурак.
И такое заключенье
Дед услышать рад:
Не в упрек, не в осужденье
Люди говорят.
Говорят: – Прощай, Данила,
Не посетуй, брат,
Дело ждет, по бревнам наши
Топоры торчат.
Говорят: – У нас ребята
Плотники – орлы.
Ты их сам учил когда-то
Вырубать углы.
Как зачешут топорами
Вперебой и в лад,
Басовито, громовито
Бревна загудят.
Эх, Данила, эх, Данила,
Был ты молодым!
С молодым бы в пору было
Потягаться им.
Не обижен был ты силой,
Мы признать должны…
– Ах вы, – крикнул дед Данила, —
Сукины сыны!
Не желаю ваш постылый
Слушать разговор.
На леса! – кричит Данила. —
Где он, мой топор?!