Василий Теркин. Стихотворения. Поэмы (Твардовский) - страница 24

И только, пета-перепета,
В иных стихах она все лето
Бушует будто бы, сирень.

1965

А ты самих послушай хлеборобов

А ты самих послушай хлеборобов,
Что свековали век свой у земли,
И врать им нынче нет нужды особой, —
Все превзошли,
А с поля не ушли.
Дивиться надо: при Советской власти —
И время это не в далекой мгле, —
Какие только странности и страсти
Не объявлялись на родной земле.
Доподлинно, что в самой той России,
Где рожь была святыней от веков,
Ее на корм, зеленую, косили,
Не успевая выкосить лугов.
Наука будто все дела вершила.
Велит, и точка – выполнять спеши:
То – плугом пласт
Ворочай в пол-аршина,
То – в полвершка,
То – вовсе не паши.
И нынешняя заповедь вчерашней,
Такой же строгой, шла наперерез:
Вдруг – сад корчуй
Для расширенья пашни,
Вдруг – клеверище
Запускай под лес…
Бывало так, что опускались руки,
Когда осенний подведен итог:
Казалось бы —
Ни шагу без науки,
А в зиму снова —
Зубы на полок.
И распорядок жизни деревенской,
Где дождь ли, ведро – не бери
                                                    в расчет, —
Какою был он мукою-мученской, —
Кто любит землю, знает только тот…
Науку мы оспаривать не будем,
Науке всякой —
По заслугам честь,
Но пусть она
Почтенным сельским людям
Не указует,
С чем им кашу есть.

1965

Памяти матери

Прощаемся мы с матерями

Прощаемся мы с матерями
        Задолго до крайнего срока —
Еще в нашей юности ранней,
        Еще у родного порога,
Когда нам платочки, носочки
        Уложат их добрые руки,
А мы, опасаясь отсрочки,
        К назначенной рвемся разлуке.
Разлука еще безусловней
        Для них наступает попозже,
Когда мы о воле сыновней
        Спешим известить их по почте.
И карточки им посылая
        Каких-то девчонок безвестных,
От щедрой души позволяем
        Заочно любить их невесток.
А там – за невестками – внуки…
        И вдруг назовет телеграмма
Для самой последней разлуки
        Ту старую бабушку мамой.

В краю, куда их вывезли гуртом

В краю, куда их вывезли гуртом,
Где ни села вблизи, не то что города,
На севере, тайгою запертом,
Всего там было – холода и голода.
Но непременно вспоминала мать,
Чуть речь зайдет про все про то, что минуло,
Как не хотелось там ей помирать, —
Уж очень было кладбище немилое.
Кругом леса без края и конца —
Что видит глаз – глухие, нелюдимые.
А на погосте том – ни деревца,
Ни даже тебе прутика единого.
Так-сяк, не в ряд нарытая земля
Меж вековыми пнями да корягами,
И хоть бы где подальше от жилья,
А то – могилки сразу за бараками.
И ей, бывало, виделись во сне
Не столько дом и двор со всеми справами,
А взгорок тот в родимой стороне
С крестами под березами кудрявыми.