Во-вторых, могильники. Закрытые, запаянные. Мы бы про них не знали, кабы река сильно берег не подмыла.
— А если добрались, то чо?
— Меняются они, — еще тише сказал рыжий.
— Ешкин медь, куды ж дальше-то меняться? И так мертвечиной котлы набивают.
— То-то и оно. Мертвечина мертвечине рознь. Лаборанты думают, может, на могильниках микроб какой завелся, шестеренки у био жрет.
— Пошли, быстро!
Мы скатились вниз, забрали собак. Тяжелогруженые телеги катили мягко. Солнышко кидало длинные тени, над Лужами висел туман, зычно перекликались жабы.
— Обратно идем через Асфальт, — постановил я. — Глядеть в оба, поставить запасные баллоны, не галдеть!
Фенакодусы тянули бодро, чуяли, что скоро в конюшню, костяшек с кухни погрызут. Кудря совсем ослабел, испариной покрылся. Леха держался молодцом, хотелось парню в моем десятке закрепиться. Я следил за Бурым, он впереди нас, высунув язык, рыскал. Я следил, а сам все думал про могильники.
— Твердислав, вроде крысопсы увязались! Поджарить?
— Не галди! На стволы не полезут.
А сам на всякий случай обернулся. Так и есть, штук восемь крупных серых тварей рысили, опустив носы к земле. Змейкой шли между ржавыми танковыми ежами, между обломками моста. Тут когда-то мост висел. Реки нет, а мост висел, вот чудеса. Батя мой говорит, мост цеха соединял, прямо через дорогу. Его био ракетами разнесли. Хорошо, что они ракеты свои давно отстреляли.
Крысопсы пока не нападали, кровь раненых им в носы шибала, вот и не отставали. Голодные, шерсть вылезла, ребра втянулись. Голодные и умные. Вожак, едва мой взгляд заметил, морду узкую задрал, нагло так уставился…
— Славка, ты куда, свалишься! — Голова меня вовремя за шкирку поймал.
— Десятник, худо тебе? — вскинулся Степан.
Вот так на крыс поганых смотреть. И не заметишь, как с телеги навернешься!
— Степан, плесни-ка в меня водой! — попросил я.
После ковша воды полегчало. Я огляделся. Позади темень ползла, впереди — полоса костров. Костры из горюн-травы, день и ночь в канавы траву подсыпают, а золу взад черпают, для огородов. С той поры, как Факел с Химиками и Автобазой договорились, стали канавы рыть сообща. Я про то время, ясное дело, не помню, меня еще не родили тогда. Зато помню, как вокруг Асфальта последний ров копали, тогда с Асфальтовыми дружили, ага, все им помогали. Ров копали, бабы траву носили и сразу поджигали. А уж когда кольцо рвов по всей промзоне замкнули, вот праздник-то был! С той поры ни одна скорлопендра не пролезла. Издалека огонь чуют, обходят. Живоглот пролезал, жук-медведь пролезал, когда в дожди заливало, но их потом изловили да поджарили. А вот дрянь всякая ползучая теперь остерегалась…