Сегодня Дубровину также не удалось выспаться, был налет. Но пока он одевался, стрельба неожиданно прекратилась. Все же он торопливо выскочил из каюты.
Поднявшись на палубу, он замер в изумлении. Небо было ярко-голубое, с него исчезли все тучи, а заштилевшее море стало удивительно синим. Таким оно давно не было. И море, и вершины гор, и корабли — все кругом позолочено солнечными лучами. В феврале такие денечки редко выдаются даже на побережье Черного моря.
Лицо Дубровина невольно расплылось в улыбке. Черт возьми, отличная погода! Весной пахнет!
Около пулемета стоял боцман Даниил Коноплев, высокий и чуть сутулый, с сурово сдвинутыми лохматыми белесыми бровями и добродушным выражением лица. Глядя на него, нельзя понять, сердит он или весел.
— Уже улетел, — доложил он. — Разведчик был. Надо полагать, скоро появятся с бомбами. Погодка летная.
— Погодка весенняя, — подтвердил Дубровин, радуясь солнечному дню.
— До весны еще далеко, — сказал боцман. — Это так — обманный денечек выдался. К вечеру, гляди, опять затянет…
Дубровин заметил на пирсе командиров катеров Ивана Леднева и Владимира Школу. Они стояли, подняв головы вверх. Дубровин тоже поднял голову. Но небо было чистое. Ни туч, ни самолетов. «Надо спросить Ивана, почему сегодня нельзя отлучаться. Он дежурил в штабе, наверное, разнюхал», — подумал Дубровин.
Сойдя с корабля, он направился к ним. Леднев и Школа весело приветствовали его.
— Удачная разведка? — спросил Школа.
— Вроде бы, — ответил Дубровин и спросил Леднева о том, что волновало его.
— Скоро узнаешь, — сказал Леднев. — А вообще пора бы догадаться самому.
— Неужели в десант?
— Не утверждаю. Но все может быть. На Волге немцев лупят вовсю. На Кавказе — тоже. Ну, а нам-то только в дозоры ходить, что ли?
— В Геленджик прибыли морские бригады, — заметил Школа. — Нетрудно догадаться зачем.
— Да, все идет к тому, — согласился Дубровин и обеспокоенно спросил — Неужели и на часок нельзя будет вырваться домой? Вы же сами знаете…
Леднев хлопнул его по плечу и усмехнулся:
— Все будет в порядке, Ваня. Не она первая… Вернешься однажды с моря, а тебя ожидает приятная новость — прибавление в семействе.
— А если не вернусь…
По широкому обветренному лицу Леднева пробежала тень. У него тоже была молодая жена. Жила в Туапсе, Вот уже четыре месяца от нее нет известий. В последнем письме она сообщала, что родила дочь, что немцы бомбят город днем и ночью… Леднев гнал от себя тяжелые мысли.
— Вот что, Иван, — хмуро сказал он Дубровину, — забудь про «если». — И перешел на шутливый тон — Ты Иван и я Иван, ты не пьян и я не пьян…