Окончательно утвердившись в принятом решении, Марченко начал понемногу претворять его в жизнь.
* * *
Разговор с Фроловым состоялся на следующий день после обеда во время прогулки по территории госпиталя строго по намеченному плану.
– И что теперь делать? – закончив свой нехитрый рассказ, начатый с пересказа газетных статей и продолженный изложением собственных невеселых мыслей по этому поводу, Рома с надеждой уставился на артиллериста. Тот задумчиво почесал нос, посмотрел зачем-то на покрытое низкими осенними тучами небо и наконец изрек:
– Плохи твои дела.
– Сам знаю. Ты лучше скажи, что дальше делать, чтоб хуже не стало?
– Ну, про то, что у тебя кто-то остался под немцами, лучше не вспоминай. Больше на отца налегай, который в эвакуации.
– Да это-то понятно. Мне бы про остальных узнать.
– Они у тебя кто?
– В смысле?
– Ну, на военном предприятии, например, работают или, может, в райкоме там каком…
– Нее, ничего такого.
– Тогда вряд ли их куда вывезли. Мне мать писала, как у них в Брянске эвакуацию проводили. Разве что сами уехали. Есть куда? Родственники там…
– Да нет вроде…
– Ну, значит, точно остались.
– И что теперь?
– А кто ж его знает? У меня у самого тетка в Брянске осталась, сестра двоюродная, еще там родня всякая… Теперь вот места себе не нахожу.
Услышав про знакомые проблемы, Марченко, как ни странно, приободрился. Общее несчастье вообще сближает. Так что Рома проникся сочувствием к чужому горю и даже предпринял попытку морально поддержать товарища, а заодно и себя:
– А может, еще и обойдется? Мало ли что там писаки в газетах пишут.
– Может, и так…
Фролов никакого энтузиазма не проявил и, видимо, погрузившись в воспоминания о родных, задумчиво разглядывал носки своих башмаков. Зато Марченко незаметно для себя воодушевился.
– Я просто вспомнил, что отец про прошлую войну рассказывал. Тогда немцы тоже приходили, но ничего, пронесло.
Дмитрий из задумчивости не вышел, но направление мыслей явно поменял. Теперь его взгляд скользил по растущим вдоль дорожки кустам с голыми, потемневшими ветками. Через пару минут он нерешительно выдал:
– То просто немцы были, а теперь – фашисты. Что от них хорошего может быть?
Роман пожал плечами:
– Хорошего и от тех немцев ничего не было. Тут лишь бы плохого чего не случилось. Вообще, батя говорил, что они спокойные. Дисциплина и все такое. Хотя пограбить мастера – реквизиции там всякие, конфискации…
Артиллерист безнадежно махнул рукой:
– Да черт с ними, с конфискациями! Добро и новое нажить можно. Лишь бы похуже чего не было! Вон в газетах чего пишут – как представишь, мурашки по коже! И кошки на душе скребут…