Соня напряглась:
– Письмо? Мне адресовано?
– Я же так и сказал. Вот оно. – Палмер достал из кучи конверт и протянул ей. – Обратного адреса нет, но оно из Штатов. Нью-йоркская марка.
Соня, угрюмо улыбнувшись, взяла письмо. Хоть Палмер и накачался текилой, частным детективом он быть не перестал. А может, наоборот, текила разбудила прежнего Палмера, которым он был до того, как узнал правду о вещах, таящихся в тени.
Ничем не примечательный конверт был адресован "Соне Блу, компания «Индиго Импорте». Адрес был напечатан, а не написан от руки. Кто и как ее нашел, определить было невозможно. Друг или враг? Соня настороженно вскрыла конверт.
Там был листок бумаги. Соня, хмурясь, его развернула. Это была фотокопия газетной вырезки. Заголовок: «Инсульт у жены миллионера».
– Что там? – спросил Палмер, наклоняя бутылку и одним глазом глядя на Соню.
– Моя мать в больнице.
* * *
– Ты что, в самом деле собираешься ехать?
Палмер смотрит из дверей спальни, как я собираю вещи. Он пьян и сентиментален. Чувствует, что его предали, и это его ощущение оборачивается вокруг меня, как мокрое полотенце, брошенное на пару недель плесневеть в шкафчике гимнастического зала. Я понимаю, что мне бы надо почувствовать свою вину, но я вместо этого на него злюсь. Всегда бешусь, когда кто-нибудь пытается заставить меня почувствовать себя виноватой.
– Конечно, собираюсь! Что я еще, по-твоему, делаю? – огрызаюсь я, засовывая в сумку пару леопардовых бикини, черный кружевной лифчик и футболку.
Потом подхожу к стенному сейфу и вынимаю ларец, где держу паспорта и кредитные карты. Их я кидаю на кровать и просматриваю, выбирая подходящие для Северной Америки. Останавливаюсь на личности Ани Сиан и сую соответствующие документы в карман.
– А Лит? Ты бросишь ее в таком состоянии?
– Билл, пока она в таком виде, я ничего не могу сделать! Какая, к черту, разница, буду я здесь или нет?
– Соня, я прошу тебя, не уезжай, пожалуйста. Ты мне нужна. Я очень тебя прошу...
Я поворачиваюсь, и меня потрясает, как быстро он разваливается. Он ни разу не брился с тех пор, как Лит оказалась в коконе, и не мылся тоже, да и одежду не менял. С этими серьгами, татуировками и проколотым носом он похож на слабоумного Хэмфри Богарта в «Сокровище Сьерра-Мадре». Он испускает слабость, как неисправный глушитель – окись углерода, и я отворачиваюсь, сама испугавшись поднимающегося во мне отвращения. И знаю, что даже часа не могу остаться в этом доме. Природа вампира требует использовать – и уничтожать – все, что слабее его самого.
Палмер поднимает к лицу дрожащую руку, пьяно смахивает слезы.