— Апсара!
Услышав это имя, чудовищная женщина снова зашипела и ловко перепрыгнула через ящик.
— Ты умрешь! — обратилась она к варвару.
— Ты так в этом уверена, дьявольская тварь?
Конан выставил перед собой меч. Будь она хоть трижды хозяйской дочерью, Конан уничтожит это злобное существо. Она не будет больше красться в ночи и убивать невинных людей.
Она клацнула зубами и стремительно бросилась на киммерийца. Ее когти впились в его плечи и провели длинные кровавые борозды. Рыча, Конан оторвал ее от себя и отбросил в сторону. Жуткое создание отлетело в дальний конец комнаты и ударилось спиной и затылком о стенную нишу. Сверху на нее посыпались каменные и глиняные безделушки. Некоторые разбивались о ее голову. Металлические кувшинчики и лампы звенели на каменном полу.
Обыкновенный человек потерял бы сознание, если бы испытал на себе подобный удар. Но Апсара почти сразу же вскочила на ноги и снова бросилась на Конана. Она тянулась к нему раскрытой пастью. Он видел острые клыки и слышал негромкий горловой смех: чудовище не сомневалось в своей скорой победе. Оно жаждало напиться крови, жаждало ощутить, как бьется в руках человеческое тело, из которого постепенно вытекает жизнь.
— Кром! — взревел варвар, отбиваясь от нее мечом. Апсара отскочила и зашипела. Она взмахнула своими неестественно выгнутыми руками и снова полоснула Конана когтями — на сей раз по щеке. Тяжелая капля стекла ему на губы. Он облизнулся и почувствовал, что его разъярил вкус собственной крови, придал ему новые силы. Он больше не колебался и поднял меч. Сейчас он разрубит чудовище пополам, и оно разлетится на части, как это случилось с нефритовым божком.
Но Апсара оказалась быстрее, чем варвар. Сражаться тяжелым и длинным двуручным мечом в тесном помещении, где полным-полно сундуков, мебели и всякого хлама, было трудно. Конан отбросил меч и накинулся на дьяволицу с голыми руками. Однако она всегда успевала увернуться от него и неизменно награждала новой кровавой полосой. Ему казалось, что ее когти мелькают повсюду в комнате.
Мельком он увидел свое отражение в зеркале: копна черных волос, дикое, яростное лицо, широкая обнаженная грудь, вся залитая кровью. Воплощение ярости северянина.
Внезапно Конан понял: он меняется. Прямо сейчас. Зеркало подтвердило то, что он чувствовал: увеличивающиеся зубы, которым становилось тесно во рту, шипы на подбородке, грубая сила в руках, на которых вздувались огромные бугры мышц и наливались синевой выпуклые вены. Конан согнул плечи и зарычал, как дикий зверь.
Апсара пронзительно захохотала. Она подпрыгнула и кинулась на него. Он раскрыл ей объятия, и когда она впилась в него когтями и зубами, сомкнул чудовищные ручищи на ее спине и вонзил зубы ей в плечо. Они покатились по полу, сшибая предметы и натыкаясь на острые углы. Вся комната была теперь залита их кровью. Они дрались, свившись в клубок, как пара диких зверей. Конан схватил Апсару за волосы и оттянул ее голову назад. Он видел ее пульсирующее горло и знал, куда следует укусить, чтобы порвать сонную артерию. Он захлебнется ее кровью, горячая сладкая жизненная сила Апсары фонтаном будет бить прямо ему в глотку! Теперь он больше не осуждал ее за убийство служанки. Теперь он сам жаждал подобного убийства.