А тут… с ходу принять целый взвод штрафников, в котором костяк составляют матерые урки, а не свой брат, пусть и бывший, но офицер. К тому же воюют эти штрафники, в отличие от него, не без году неделя, а уже несколько месяцев. Значит, куда опытнее, потому команды его будут оценивать через призму в лучшем случае снисходительности. Дескать, пороху не нюхал – какой уж тут авторитет!
И все равно, он сам выбрал профессию офицера. А раз выбрал – изволь соответствовать.
Первый взвод расположился в соседнем здании, на первом этаже. Раньше здесь находились офисы всевозможных мелких частных контор, в коридорах и приспособленных под солдатские нужды кабинетах валялись, будто картинки из другой жизни, цветные проспекты туристических фирм, страховиков, продавцов недвижимости, рекламных агентств. Не верилось, что совсем недавно люди покупали путевки и летали осматривать египетские пирамиды, грелись на пляже под солнышком, купались, загорали, страховали движимость и недвижимость, приобретали или разменивали квартиры. Боже, как далеко остался тот мир и как его не хватает!
В занятое взводом здание они вместе с ротным прибежали, воспользовались кратким перерывом в минометном обстреле. Прицельная автоматная очередь все же выбила бетонную крошку у самого дверного проема и зацепила последнего штрафника. Тот замертво упал, неловко подвернув под себя руки. Остальные успели.
Их встретили почти двадцать пар глаз – разных, но с одним выражением – оценивающим.
Ротный не стал никого строить, а присел на корточки, поставил перед собой автомат и призывно махнул.
Штрафники собрались в тесный кружок у одной из стен так, чтобы с соседних зданий в оконные проемы их не было видно.
– Это ваш новый взводный, мужики, – по-простому сказал бывший капитан. – С этой минуты все его приказы и распоряжения имеют силу и обязательны к безоговорочному исполнению. Вопросы?
– Когда в атаку пойдем, начальник? – развязным тоном спросил один.
– Ты, Селиверстов, никак хочешь орден себе выхлопотать? – усмехнулся Никулишин.
– Не, начальник. В атаку меня Родина-мать зовет, – ответил тот, нагло усмехнувшись. – А ордена у меня свои есть – на груди и на спине, а на плечах погоны наколоты, не чета твоим бывшим. Хочешь глянуть?
– Видал уже. Синий весь, живого места нет. Куда мне до тебя и погон твоих.
– Там вся моя биография, начальник, – хохотнул Циркач, блеснув фиксами, тут же спрятавшимися за бледными тонкими губами.
Еще несколько человек загыкали одобрительно, изобразив небольшое веселье.
«Ну, вот они, все, – подумал Павел, вычислив зэков. – Ничего, разберемся».