Поручик Сорокин вместе с полковником Адельбергом приняли эшелон в четыре вагона в Ачинске, сразу же после мощного взрыва на станции, когда один из вагонов литерного с золотой казной – последний – сошел с рельс и Верховный приказал его отцепить, чтобы он не замедлял движения всего поезда, и прицепить к свободному паровозу с тремя теплушками. В них и находилась полурота фельдфебеля Огурцова.
«А надо бы выяснить!» – подумал Сорокин, крепче опёрся на «третью ногу», та острым концом пробила наст, Сорокин содрогнулся от боли в ноге и упал.
– Ну вот, ваше благородие, вы снова-ть в себя и пришли!
Сорокин открыл глаза. Он увидел над собой синее небо и по бокам чёрные и зёленые кроны деревьев, и ему показалось, что по небу между кронами проложена дорога. Синяя дорога неба с белыми облаками стояла на месте и не двигалась, а кроны деревьев по бокам медленно проползали.
– Как, однако ж, вас угораздило ногой-т свихнуться, прямо так и рухнули, чуть не под полозья, да спасибо добрым людям, что позволили…
Сорокин потряс головой и с трудом поднялся на локте. Рядом с санями полушёл-полубежал Огурцов.
«Ангел-хранитель он мой, что ли?» – вспомнив только что увиденное небо с облаками и разглядывая Огурцова, подумал Сорокин.
– …Штой-то на вас сегодня как падучая напала, ваше благородие, да спасибо добрым людям, – фельдфебель говорил, чуть запыхавшись, – што позволили на сани-то пристроить.
«И правда – падучая?»
Сани были с настилом без бортов, такие, на каких зимой перевозят стогами сено, поэтому они были плоские и широкие. Он попытался сесть, но нога сильно заболела в лодыжке, он сморщился и тихо застонал.
– Што с фами? Фам болно? – услышал он из-за спины.
– Вона и барышня за вас болеить, – на ходу лыбился фельдфебель. – Это всё она, она упросила вас взять на сани-то.
Сорокин не успевал соображать, кроме ноги у него ещё болела голова и саднила левая скула.
– Это его чехи заломали, когда их благородие за сабелькута схватился! Эт када нашего полковника заарестовали да к стенке повели.
– А как это – саломали?
Женский голос, который только что из-за спины услышал Сорокин, был с сильным иностранным акцентом, и он, преодолевая боль, попытался обернуться. В санях, заваленных в середине поклажей: котомками и мешками, – кроме него, из тех, кого он видел, сидело ещё пятеро закутанных как коконы людей. Сразу было непонятно, кто женщина, а кто мужчина и кто из них говорил с сильным акцентом.
– Как это – саломали? Мне интересно всё про русски язык.
Сорокину захотелось тряхнуть головой и избавиться как от наваждения, но тут в разговор снова влез фельдфебель.