И, вероятно, прочел бы Каряга манифест, никто бы по-прежнему его не понял, и решение волохинцев отдаться на благорасположение начальства осталось бы в силе. Но тут-то дед Наум и стяжал славу мудреца.
– Стой, Каряга, стой! – закричал он Каряге.
Все вздохнули и притаили дыхание. Каряга остановился.
– Читай, к примеру, сызнова.
Каряга высморкался и начал:
– «Полагаемся и на здравый смысл…»
– Нет, не это место ты читаешь, – опять остановил Карягу дед Наум.
Каряга обиделся.
– Какое ж, по-твоему, – ты говори толком, а то я возьму да и наплюю, возразил он.
Взволнованная толпа напала на Карягу. Он смирился и уже с покорностью обратился к Науму:
– Кое же место читать? «Полагаемся и на здравый смысл…»
– Стой, обожди малость, Каряга, – сказал Наум и, помусолив указательный палец руки своей, ткнул в бумагу: – Попытай отселе, к примеру.
Внимание толпы напряглось до степени невозможного. Народ, по неподвижности своей, казался иссеченным из камня. Даже обезумевшую от радости старуху, и ту уняли. Все замерло в какой-то истоме, и только треск ночника да сверчок где-то за печкою тревожили тишину.
– «…Что законно приобретенные помещиками права…», – на каждом слове спотыкаясь и останавливаясь, тянул Каряга.
– Вот-вот! – встрепенулся дед Наум и даже приподнялся с лавки. Лицо его осветилось торжеством. – Читай это место, Каряга…
– «…Пользоваться от помещиков землею и не нести за сие соответственной повинности», – прочитал Каряга.
– Слышите, старики? Пользоваться, к примеру, а повинностей, чтобы никаких… Это надо прямо сказать.
Изба дрогнула от радостного гула.
– Ну-ка, промахни еще, к примеру.
– «Пользоваться от помещиков землею…» – промахнул Каряга.
По избе пронесся трепет.
Решили прочесть еще раз весь манифест. Каряга было заупрямился, но ему, во-первых, прибавили полштофа к договоренной цене, а во-вторых, посулили разные неприятности, и дело уладилось. Начал он опять читать, а мир – упорно вникать в суть читаемого; дошли и до знаменитого «места»… Вышло одно и то же, кроме того, что Каряга еще яснее и вразумительней провозвестил: землей от помещиков пользоваться, а повинностей за землю не нести. Торжествующая толпа радостно загудела и уж почти не дослушала конца манифеста. Дедушка Наум сразу вознесся выше лесу стоячего.
Следствием всего этого в Волохиной если и не вспыхнул бунт, то воцарилось недоразумение. Мужики на барщину ходить перестали, об уставной грамоте>{4} забыли и думать, а беспорядочно слонялись по улицам и ждали: «енарала».
Но генерала они не дождались, а прикатил к ним исправник Горбылев, который, по своему обыкновению, еще далеко до деревни возопил нелепым по своей пронзительности голосом и вопил до самой станичной