– Есть, есть, – сказал я и достал ему папиросу. Наивная бесцеремонность и какая-то словно детская простота занимали меня в конюхе. Я закурил и расположился рядом с ним на кафтане, который он предупредительно предложил мне.
– Тебя как звать-то? – спросил я.
– Петрухой звали…
– Это чьи, танеевские, что ль, лошади-то?
– Его. И, братец, богат же наш барин! – Петруха восторженно поднялся с места, – это вот холостые шестьдесят голов, – указал он на табун, – а там вон за Рогатым прудом матки ходят, штук пятьдесят, а вон за теми курганами коньки еще, голов пятьдесят! – Он победоносно взглянул на меня.
– У него, помимо хутора-то, где именья? – интересовался я.
– У него их, мал, целый содом, именьев-то!.. Сичас это будет тебе Андрусовка за Битюком, да Ольховатка, да Тарасовка на Плавице… Тарасовку-то недавно купил… А там еще, говорят, где-то до пропасти…
– Что ж, хорош барин-то ваш?
– Ммм… – замялся Петруха, – да как тебе сказать… Горяч больно! добавил он после маленького раздумья, – сичас тебя оборвет, а глядишь, ни за что… Барин богатый!
– Что он, уж старик?
– Какой тебе старик!.. Еще никак двадцати пяти годов нету, женился недавно, такую шустренькую взял!.. А чин на ем, должно, важнеющий, потому летось я его как-то в церкви видал: весь в золотых тесемках увешан… Как жар горят! А штаны кра-а-асные!..
– Давно ты живешь в конюхах-то?
– Нет. С весны нонешней. Как за подушным погнали, батюшка пошел в контору да под меня пятнадцать целковых взял. С той поры я вот и зачал жить.
– Сколько же ты берешь в год?
– Тридцать пять целковых.
– Что так мало?
– Да как же оприч? вперед деньги взяли… Уж тут известно – сбавка, что дадут, то и бери.
– Ты откуда сам-то?
– Сакуринские, знаешь? Около Яблонца.
– Знаю, знаю… Ты что же у своего барина-то не нанялся?
Петруха засмеялся.
– Куда ему! он сам прогорел, иной раз пожрать нечего… Куда уж тут деньги вперед задавать!
– Где же он прожился так?
– Да чего! – смехота тут, страсть! – Ишь с купцами связался, торговать стал, завод мыльный завел, да и прогорел… Теперь с торговли-то на собак передуло: все зайцев по полю гоняет.
Вдали, по дороге от хутора, показался верховой на серой лошади.
– Ну, слава богу! – обрадовался Петруха, – Егорка Полоумный едет!..
– Кто это – Егорка Полоумный? – спросил я.
– Да это конюх, со мной табун стерегет. Ишь, на смену едет… Теперь вот мне обaпол полночи нужно к табуну выезжать – как совсем на хутор гнать.
– Что же это у Егора прозвище такое чудное? – допытывался я.
– Полоумный-то? – Это его у нас на деревне прозвали так-то, засмеялся Петруха, – ишь, он в одну девку врезался, – Гашка там есть, – а она возьми да загуляй с купцом; он с тех пор и ополоумел…