Алексей Борисович встретил Варю на балконе. Он небрежно разрезывал новую книжку «Nouvelle Revue» и от времени до времени прихлебывал чай, стоявший перед ним на серебряном подносике. Около него лежали вскрытые письма и целый ворох газет и журналов.
– Что, m-lle, с лапотником на лоне природы услаждались? – с обычной своей усмешкой сказал он, не без удовольствия посмотрев на девушку. – Что, он не сочинил еще нового «отрывка» о мировом значении артельного мордобоя?
– Ах, как это тебе не надоест, папа, – возразила девушка, – лучше расскажи, что нового, – ведь это почту привезли?
– Что нового! Новости наши вечные. В русских журналах до того все закоулки пропахли мужиком…
– Опять… – с упреком сказала Варя.
Алексей Борисович засмеялся.
– Что делать, милая, никак не могу приучиться к мысли, что лапоть парадирует в роли «властителя дум»… Прости!.. Ну что еще, – в газетах обычный трепет и вилянье вперемешку с намеками на то, чего не ведает никто. Сферы делают мужичку глазки, что, однако, не особенно должно беспокоить нашего брата плантатора… Потом обычные пейзажи – воровство, кражи, казнокрадства, похищения, растраты… Ах, моя прелесть, что же и делать со скуки благородным россиянам – не кобелей же в самом деле топить… Pardon, – поправился он в скобках, но тотчас же с лукавством добавил: – Ты, впрочем, вероятно, привыкла к народным выражениям…
– Опять… – повторила Варя.
– Прости, прости… забываю, что ты еще не обнародилась до похвальбы грязными манжетками…
– Папа!
– Ну что еще… Много получил писем. Из Петербурга все больше точки и остервенелые доносы на скуку. Впрочем, Фонтанка воняет по-прежнему. В заграничных – жалуются на курсы и на кухню. Представь себе, подлецы немцы – до того онаглели, даже на желудки наши покушаются! Вот пишет Савельев из Карлсбада: «…Когда приходит время обеда – меня начинает тошнить: так все скверно готовят и баснословно дерут; например, за бифстекс (1/3 нашего) 1 fl. 60 kr., что составит по курсу 1 р. 36 к., и тот вареный на бульоне, чтобы не жарить его в масле, из экономии; – к нему картофель жаренный в сале, по 5 крейцеров за штуку; яйцо – от 6 до 8 крейцеров за штуку; булочка в два глотка – два крейцера: по крейцеру за глоток»… и так далее. Каково!.. Скоро, кажется, до того дойдем – Европа нас в лакейскую не будет допускать!.. Ну что еще… Ну, разумеется, по курортам различные Балалайкины шныряют, или как там у Щедрина?.. Ах, да!.. Вот… – и он с живостью взял листочек с графской коронкой. – Ты помнишь своего кузена, Мишу Облепищева? Графа Облепищева?