Игра в «замри» (Филатов) - страница 11

Что ни утро – в поту просыпаясь,

Он пугался безмолвных минут

И ничем не заполненных пауз.

Но однажды случилась беда:

Он влюбился и смолк в восхищенье.

И к нему снизошла немота

И свершила обряд очищенья.

Он притих, и разгладил чело,

И до боли почувствовал снова

То мгновение, после чего

Станет страшно за первое слово…

1969

Белым-бело! – И в этом белом гимне

Явилась нам, болезненно остра,

Необходимость тут же стать другими,

Уже совсем не теми, что вчера.

Как будто Бог, устав от наших каверз,

От ссор и дрязг, от жалоб и нытья,

Возвел отныне снег, крахмал и кафель

В разряд святых условий бытия.

И вдруг шаги и разговоры стихли,

И тишина везде вошла в закон

Как результат большой воскресной стирки

Одежд, религий, судеб и знамен.

1969

В степях Аризоны

В горячей ночи

Гремят карабины

И свищут бичи.

Большая охота.

Большая беда.

Несутся на запад

Бизоньи стада.

Их гнали, их били,

Их мучили всласть —

Но ненависть к людям

Им не привилась.

Пусть спины их в мыле

И ноги в крови —

Глаза их все так же

Темны от любви.

Брезгливо зрачками

Кося из-под век,

Их предал лукавый

Изменчивый век.

Они же простили

Его, подлеца,

Как умные дети —

Дурного отца.

Какое же нужно

Испробовать зло,

Чтоб их отрезвило,

Чтоб их проняло,

Чтоб поняли черти

У смертной черты,

Что веку неловко

От их доброты!..

1969

Бонжур, месье! Ну вот я вышел,

Покинув праздничный обед.

В одной руке – кулечек вишен,

В другой – нескромный пистолет.

А день прекрасен и торжествен,

И нам стреляться – неужель?

Прошу прощения у женщин

За эту глупую дуэль.

Друзья не крикнут мне: куда ты?

Они суровы и честны.

И нервно стынут секунданты,

И громко тикают часы.

И жизнь моя уже конкретна

Для пистолетного огня,

И санитарная карета

За поворотом ждет меня.

И вскоре медики измерят

Мое холодное чело,

И жизнь тихонько мне изменит —

Но не изменит ничего.

Когда б вернул мне жизнь Всевышний

И вновь вручил мне пистолет, —

Я б точно так же лопал вишни

И целил – просто в белый свет!..

1969

…А здесь ни наводненья, ни пожара,

И так же безмятежна синева,

И под конюшни отдана хибара

С заносчивым названьем «Синема».

О милый городок счастливых нищих,

Здесь жизнь всегда беспечна и легка!

И вдруг – печаль в распахнутых глазищах

Молоденькой жены зеленщика…

За кем бегут мальчишки и собаки,

Куда они спешат в такую рань? —

Столичный клоун в белом шапокляке

Опять приехал в вашу глухомань!

Не ты ль его когда-то целовала —

С ума сойти! – и, кажется, при всех!

Должно быть, не одна провинциалка

Отмаливает тот же самый грех…

Как ты была тогда неосторожна,

Как ты неосмотрительна была!..

Тебе его хохочущая рожа